Воспоминания о Евгении Шварце

Вот так начиналось наше знакомство. То, что Шварц был актером, во мне вызывало симпатию и пристальное внимание (хотя вовсе не ко всем актерам я отношусь с симпатией и вниманием). Словом, это было просто человеческим знакомством. Суета и повседневные заботы раскидали нас в разные стороны, и только оказавшись актером в Ленинградском театре комедии, я снова встретился с Евгением Львовичем, но теперь уже как с автором «Тени».

Руководитель театра, режиссер-постановщик и художник спектакля Н. П. Акимов познакомил труппу с новым произведением нового драматурга (5). Пьесу разыгрывали самые сильные актеры труппы: Л. Сухаревская, Б. Тенин, Е. Юнгер, И. Гошева. Работали все с увлечением. Мне режиссер предложил играть роль Тени ученого. Тени, вобравшей в себя все теневое, все вероломное, циничное, — словом, все черты макиавеллиевского деятеля. Являясь как бы и нереальным персонажем пьесы, Тень несла в себе человеческие свойства, бытующие в любой среде: карьеризм, подхалимство, высокомерие, деспотизм и т. д. (6). Работали все с увлечением.

Задача для художника, склонного видеть театр и кино и романтическими, и фантастическими, и сказочными (ведь сказка — это мудрое иносказание о жизни), — задача заманчивая и вместе с тем трудная. Режиссер и художник спектакля Акимов необыкновенно эффектно сделал первый акт спектакля и первое появление Тени.

Общая оценка и зрителей и критики была очень благожелательная. Но я как актер не был доволен своей игрой, потому что внутренне не мог обрести подлинной выразительности для сцен, где подсознательное, «теневое» приобретает очертания реальности (7), что я не дошел до настоящего понимания пьесы и не понял ее значения как произведения драматургии.

Время и раздумья над искусством Шварца, постепенное разгадывание игровых и постановочных секретов драматурга, накопление удач, находок выделяет мою встречу с Е. Л. Шварцем в особую главу.

Коллектив московского Театра-студии киноактера, первым поставивший его сказку «Обыкновенное чудо», которая шла почти ежедневно и с неизменным успехом, готовил альбом в подарок к его шестидесятилетию. Это событие подтолкнуло меня оглянуться на встречи с Евгением Львовичем. Я с нежностью вспомнил Царя-водокрута (8). Затем встреча со Шварцем в «Золушке» в роли короля. Первое знакомство с «Тенью» оставило какую-то глубокую зарубку в душе. И потом, в московском Театре сатиры мне посчастливилось с молодежью театра довысказать то, что накопилось за это время и требовало выхода.

В среде актеров считается, что кинопроба — это импровизированная комбинация из ранее сыгранных ролей в театре. В кинокартине «Золушка» со мной произошло исключение из этого правила. Роль короля как-то интуитивно совпала с желанием актера и оказалась для меня ключом к разгадке многих тайн творчества Шварца.

Кандидатами на исполнение роли короля были очень многие и очень хорошие актеры, но автор и режиссеры картины Н. Н. Кошеверова и М. Г. Шапиро остановились в выборе актера на моей кандидатуре. По-видимому, они руководствовались при этом моими давними актерскими работами, в которых меня привлекала особого рода сложность человеческих характеров. Король в «Золушке» обрел черты, свойственные только шварцевской драматургии: безапелляционную наивность, присущую детям и безотказно убедительную для взрослых.

[Вот уже есть, как выражаются производственники, восемьдесят процентов отснятого материала, но я — исполнитель сказочного короля — вызван к одному из блюстителей художественной совести «Ленфильма».

— Я познакомился с материалом. Очень тревожно, Эраст Павлович! Вы играете не настоящего короля. В жизни таких не бывает. Надо заново продумать всю роль, — глубокомысленно и авторитетно, с долей принятой к употреблению демократичности, сказал худрук.

— Ну, а сыграть настоящих-то, ну, вроде Николая Первого, или там кого еще, у меня (следовало необыкновенно доверительно произнесенное имя и отчество худрука) не выйдет. У меня и выходки такой нет, да и вообще тогда на эту роль лучше пригласить другого актера. Ну, Юрия Михайловича Юрьева, например. Он и во дворце был и весь их обиход знает…

Пусть читатель не усмотрит здесь издевательства с моей стороны над этим чудесным актером и человеком, с которым судьба столкнула меня в Театре Мейерхольда и о котором в душе сохранились самые хорошие воспоминания.

Но… так как «Золушка» была снята процентов на восемьдесят, то усилия руководства, направленные на превращение ее в шишкинское «Утро в сосновом лесу», не дали результатов, и картина вышла на экран и даже доставляла некоторую радость не только детям…] (9).

Спустя довольно длительное время, развивая эту находку, я поставил в московском Театре киноактера одно из наиболее совершенных и законченных произведений Евгения Львовича, комедию-сказку «Обыкновенное чудо», где мне выпало счастье сыграть роль короля, роль сложную, многоплановую…

[В Театре киноактера возникали всевозможные, в том числе и материальные, неопределенности. Поэтому получить пьесу, привлечь драматурга к работе в этом театре было делом сложным.