Воспоминания о Корнее Чуковском

Чуковский жил в Переделкине, под Москвой. Дача его была напротив писательского Дома творчества, Корней Иванович заходил туда почти каждый день. Он не мог жить без людей. В один прекрасный, а для него ужасный, день к писателю А. приехала жена с дочкой Груней. Груне было года четыре, и была она девицей на редкость самостоятельной. Когда ее познакомили с Чуковским и он показал ей свой репертуар, она, к великому смеху присутствующих, на все его фокусы невозмутимо отвечала только одно: «Подумаешь!»

Удивить ее было просто невозможно. Корней Иванович старался изо всех сил. Он снял пальто, потом пиджак. Он взмок, седые волосы его пришли в беспорядок. Он буквально творил чудеса. Но Груня, к восторгу своих родителей, держалась стойко и под градом ее «подумаешь» Чуковский вынужден был отступить. Он был искренне огорчен.

— Что, Корней Иванович, нашла коса на камень? — спросил отец Груни.

— Это мы еще посмотрим… — ответил Корней Иванович, утирая пот с лица.

— Да чего уж тут смотреть!

Мы все решили, что Корней Иванович посрамлен. Но вечером в комнате А. стало шумно. Сперва разбилось что-то стеклянное. Потом раздался горестный женский вопль. Потом громко заплакала Груня. Она решила повторить номер с тарелкой и вдребезги разбила большой флакон французских духов.

Корней Иванович торжествовал.

Конец осиного гнезда

Если не ошибаюсь, так называется популярный детектив «про шпионов».

Сразу оговорюсь: тут никаких шпионов не будет. Речь пойдет без всяких иносказаний о настоящем осином гнезде, с настоящими живыми осами. Осы эти, обладая, видимо, хорошим литературным вкусом, обосновались на веранде дачи Корнея Ивановича Чуковского. А на этой же веранде готовился к экзаменам в Институт кинематографии внук Корнея Ивановича Женя. Теперь он уже называется Евгений Борисович, стал кинооператором и, возможно, вообще не вспоминает об этой истории. Хотя, впрочем, у меня есть основания думать, что он ее не забыл.

Отец Жени, Борис Корнеевич, погиб на фронте в самом начале войны. Может быть, поэтому вся семья как-то особенно любила и баловала мальчика. Вот рассказ очевидца о Жене тех лет: «Приморское шоссе под Ленинградом. Легковая машина со скоростью не меньше ста километров обгоняет мой „Москвич“. Машину ведет молодой человек, который правит… одной ногой, небрежно положив ее на руль… Знаете, видал я лихачей, сам лихач, но такого…»

Еще один рассказ самого Корнея Ивановича. Это, собственно, рассказ не о внуке, а о юморе Валентина Петровича Катаева.

— Вот у Катаева, — говорил мне Чуковский, — абсолютное чувство юмора. Это его самая сильная сторона. И при этом какая быстрота реакции. Вот послушайте. Как-то летним вечером Женя повез меня покататься на своем мотороллере. Ну, вы понимаете, ездит он довольно быстро. По дороге идет с кем-то Валентин Петрович. Я успеваю ему крикнуть: «Прогулка перед сном…» и тут же слышу ответ: «Перед вечным сном!» Вы понимаете, он успел бросить реплику. И какую! Помню, я спросил Чуковского:

— Корней Иванович, а зачем вам ездить на мотороллере? Ведь эта штука не очень-то надежна.

— Вот поэтому я и езжу с Женей, — ответил Чуковский, — с дедом он все же не ставит рекордов.

Однако вернемся к осам и экзаменам. Осы изрядно мешали занятиям. Они не только жужжали, но и кусались. Наконец терпение внука лопнуло, и он решил покончить с осиным гнездом. Сказано — сделано. Был изготовлен самодельный порох. Основательный заряд заложен под гнездо. Оглушительный взрыв переполошил всех соседей. Надо сказать, что результат превзошел все ожидания: от ос не осталось и следа, а у автора «диверсии» оказалось сломано правое плечо. Так он и сдавал экзамены, с рукой в гипсе. Об этом взрыве было много разговоров. Утверждали, что Корней Иванович был свидетелем и не принял никаких мер предосторожности. Он только попросил двух девочек-школьниц, навестивших его, отойти подальше. Некоторые осуждали деда за попустительство. Я проверил у Корнея Ивановича обстоятельства дела. Действительно, он знал, что Женя изобрел смесь для взрыва ос.

— Но как же вы разрешили этот взрыв? — спросил я.

— А что мне было делать? Ведь он все равно бы это устроил. По крайней мере я уменьшил заряд вдвое. И теперь я уверен, что больше взрывов не будет, — сказал Чуковский.

Собаки

Не раз приходилось мне слышать, как о человеке известном говорят: «Его тут каждая собака знает». Конечно, говорили так и о Корнее Ивановиче Чуковском. И говорили чистую правду. В дачном поселке, где он жил, его знали все, от мала до велика. В том числе и местные собаки, с которыми он дружил и которые считали своим святым долгом сопровождать его на прогулках. Постоянным «адъютантом» Корнея Ивановича был рыжий Мишка, проживавший по соседству, на даче В. П. Катаева. За Мишкой часто увязывался его брат, клички которого я уже не помню. Наверное, потому, что его чаще всего так и называли «Мишкин брат». Эти собачьи братья были так похожи, что различить их мог, кажется, только Корней Иванович. По крайней мере мне лично это никогда не удавалось.