Воспоминания о монастыре

Само собой понятно, что путешествует Жуан Элвас не верхом и не в карете. Уже было сказано, что ходок он хороший и ноги у него крепкие, вот пусть ими и пользуется. Но впереди ли, позади ли, а король дон Жуан V будет все время составлять ему компанию, и равным образом королева и инфанты, принц и принцесса и прочие из числа сильных мира сего. Никогда все эти сеньоры в зените величия не дознаются, что эскортируют бродягу, охраняя жизнь его и добро, причем и то и другое уже подходит к концу. Но, чтобы конец этот не пришел слишком скоро, особенно конец жизни, сего драгоценного дара, Жуану Элвасу не следует соваться в самый кортеж, ведь известно, как скоры солдаты на расправу и какая у них, благослови их боже, тяжелая рука, коль придет им в голову, что жизни его величества, дару не менее драгоценному, грозит опасность.

Памятуя обо всем этом, Жуан Элвас покинул Лиссабон в первых числах месяца января года тысяча семьсот двадцать девятого и отправился в Алдегалегу, где на некоторое время задержался, наблюдая за подготовкой экипажей, а также упряжных и верховых лошадей, каковые понадобятся в пути. Дабы удовлетворить свою любознательность, задавал он вопросы, а что это за штука такая, а откуда она, а кто делал, а для кого, эти вопросы могут показаться неуместными и нескромными, но у старика вид такой почтенный, хоть и грязен он, что любой конюх почитает долгом дать ответ, и столь великое снискал Жуан Элвас в этих кругах доверие, что удостаивался сведений от самого конюшего, достаточно было напустить на себя набожность, и хоть по части молитв старый солдат не дока, зато по части притворства дока, да еще какой. А если вместо доходчивого ответа схлопочет Жуан Элвас недобрый взгляд, пинок либо подзатыльник, по этим самым признакам и отгадает он то, о чем умолчали, когда-нибудь в конце концов удастся подвести счет ошибкам, из коих складывается история. Итак, когда дон Жуан V переправился через реку восьмого дня января месяца, дабы приступить к великому своему путешествию, ожидало его в Алдегалеге свыше двухсот экипажей, и среди оных закрытые кареты со стеганой обивкой внутри, открытые коляски, сельские двуколки, фургоны, рыдваны, портшезы, иные выписаны из Парижа, иные сделаны в Лиссабоне специально для этого случая, не говоря уж о королевских экипажах, коим освежили позолоту, обновили бархат и расчесали бахрому и кисти. Что до лошадей, то одних только упряжных было почти две тысячи, не говоря о конях лейб-гвардейцев и армейских полков, сопровождающих кортеж. Алдегалега всего нагляделась, ее ведь не миновать тому, кто направляется в Алентежо, но такого она еще не видывала, одних только слуг всего ничего, поваров двести двадцать два, солдат из личной охраны короля двести, скарбничих семьдесят, буфетчиков сто три, конюших, подконюших и конюхов больше тысячи и уйма прочих челядинцев и рабов разных оттенков черноты. Алдегалега море людское, а что было бы, находись здесь дворяне и важные господа, которые заранее проследовали вперед, к Элвасу и к реке Кайа, ничего не поделаешь, пустись все в путь одновременно, венчание бы началось, а последний из приглашенных только въезжал бы в Вендас-Новас.

Проехал король в своем экипаже, для начала-то он съездил поклониться образу Богородицы, а с ним вкупе отправились в путь престолонаследник дон Жозе и инфант дон Антонио да слуги их сеньор герцог ди Кадавал, сеньор маркиз ди Мариалва, сеньор маркиз ди Алегрете, дворянин, состоящий при сеньоре инфанте, и другие сеньоры, нечего дивиться, что зовутся они слугами, быть слугою при королевском семействе великая честь. Жуан Элвас затесался в толпу народа, все стояли строем и кричали, Реалы и регалии для дона Жуана Пятого, короля Португалии, а может, они совсем другие слова выкрикивали, ведь при этаком гомоне только по тону можно отличить хваленья от глумлений, чтобы кто-нибудь выкрикнул хулу, да боже упаси, и представить себе невозможно, чтобы кто-то мог погрешить против почтительности, каковую подобает оказывать королю, тем паче португальскому. Дон Жуан V проследовал в хоромы секретаря здешнего муниципалитета, Жуан Элвас же тем временем успел познать первое по счету разочарование, убедившись, что нищих и бродяг, пристроившихся к королевскому кортежу в чаянье объедков и милостыни, и без него хватает. Перетерпим. Если тем еда сыщется, то и ему перепадет, а причина, из-за которой предпринял старый солдат свое путешествие, из всех самая что ни на есть достойная.