Воспоминания о монастыре

На заре, еще затемно, в половине шестого, выехал король в Вендас-Новас, но Жуан Элвас пустился в путь еще раньше, ибо хотел собственными глазами увидеть кортеж во всем блеске, а не суету и сумятицу отъезда, когда экипажи занимают свои места под распоряжения церемониймейстеров и брань форейторов и кучеров, а этот народ, как общеизвестно, в выражениях не очень стесняется. Жуан Элвас не знал, что король еще заехал послушать мессу в церкви Богоматери Аталайской, а потому, когда посветлело, а кортеж так и не появился, старый солдат замедлил шаг, а потом и совсем остановился, куда они, к дьяволу, запропастились, сел он на земляную насыпь, прикрытую от ветра агавами, что росли рядком. Небо хмурилось, низко нависшие тучи сулили дождь, холод стоял пронзительный. Жуан Элвас потеплее завернулся в плащ, опустил поля шляпы на уши и стал ждать. Так прошел час, может, больше, на дороге редко кто появлялся, даже не похоже, что день праздничный.

Но праздник приближается. Вот уже доносится издали рев труб и грохот литавр, живее побежала по жилам кровь старого вояки Жуана Элваса, внезапно воскресли позабытые ощущения, вот так же бывает, вдруг увидишь на улице женщину, когда у тебя одни только воспоминания о них остались, и то ли оттого, что засмеется она, то ли оттого, что всколыхнется юбка, то ли оттого, что выбился завиток из прически, но чувствуешь, что все кости у тебя размякли, я твой, делай со мною, что хочешь, и точно так же бывает, когда заслышишь военную музыку. И вот проносится триумфальный кортеж. Жуан Элвас видит только лошадей, людей и экипажи, не знает, кто едет в карете, кто скачет верхом, но нам ни малейшего труда не стоит вообразить себе, что подле старого солдата уселся некий дворянин, склонный к делам милосердия и доброхот, бывают такие, а поскольку дворянин этот из тех, кто все знает про двор и должности придворных, послушаем его со вниманием. Вот гляди, Жуан Элвас, следом за поручиком, трубачами и литаврщиками, которых ты и сам узнал, ты же военная косточка, едет придворный квартирмейстер со своими подчиненными, он отвечает за подготовку помещений для ночлега, эти шестеро верховых королевские курьеры, доставляют в обе стороны приказы и распоряжения, вот проезжает многоместная карета с духовниками короля, престолонаследника и инфанта, тебе и не вообразить, какое бремя грехов там свалено, покаяния же далеко не столь обременительны, а вот появляется многоместная карета с королевскими гардеробмейстерами, чему ты дивишься, его величество не какой-нибудь оборванец вроде тебя, у тебя есть только то, что на тебе, странная вещь, иметь из одежды лишь то, что на тебе, и опять-таки не удивляйся при виде этих двух многоместных карет, битком набитых священниками и отцами-иезуитами, отцы-иезуиты это отцы из Общества Иисусова, знаешь, как говорится, не все тебе пышки, не все тебе шишки, бывает, попадешь в общество Иисусово, бывает, и в общество Иоанново, [109]оба они властители, но такого рода сопоставления не для ушей тех, кто не причислен к высшим рангам, и, раз уж речь о рангах, вон карета второго шталмейстера, за нею следуют три кареты столичного коррежедора и дворян из свиты короля, а затем появляется карета первого шталмейстера, затем экипажи камергеров из свиты инфантов, а теперь внимание, теперь начинается самое интересное, эти пустые коляски и кареты суть коляски и кареты, символизирующие почет, оказываемый августейшим особам, за ними, верхом на коне, появляется второй шталмейстер, и вот наконец великий миг настал, становись на колени, Жуан Элвас, мимо проезжают король и престолонаследник дон Жозе и инфант дон Антонио, проезжает твой король, едет собирать фасоль, как говорится в считалке, взгляни, какое величие, какая несравненная представительность, какой милостивый и суровый лик, наверное, таков сам Бог на небесах, не сомневайся, ах, Жуан Элвас, Жуан Элвас, да пошлет тебе бог долгих лет, и все эти годы да живет в твоей памяти воспоминание об этом мгновенье неомраченного блаженства, когда стоял ты на коленях здесь, возле агав, а мимо проезжал король, бережно храни в памяти сии образы, о счастливчик, а теперь можешь встать, они уже проехали, вон уже где, еще проехало шестеро стремянных верхами, а в этих четырех каретах едут советники его величества, за ними следует экипаж лейб-медика, вон сколько народу заботится о королевской душе, нужно, чтобы кто-то позаботился и о теле, шесть запасных экипажей, семь лошадей в поводу, конная лейб-гвардия с капитаном во главе и еще двадцать пять экипажей, тут и королевский цирюльник, и официанты, и камер-лакеи, и капелланы, и лекари, и аптекари, и письмоводители, и скарбничие, и портные, и прачки, и шеф-повар, и его помощник, и еще разные-всякие, два фургона с гардеробом короля и престолонаследника и в заключение двадцать шесть коней в поводу, ну что, Жуан Элвас, видывал ли ты кортеж, подобный этому, а теперь присоединись к полчищу нищих, там твое место, и не благодари меня за то, что я соблаговолил дать тебе пояснения, пред Богом мы все равны.