Воспоминания о монастыре

Блимунда не двинулась с места, она снова заколебалась. Еще не стемнело, но поле внизу все подернулось тенью. Тучи клубились по всему небу, подул влажный ветер, похоже, дождь собирается. Она почувствовала, что устала смертной усталостью. О Балтазаре она уже почти не думала. Ей смутно верилось, что она разыщет его завтра, а потому сегодня искать нет смысла. Села на камень у обочины дороги, сунула руку в котомку, нашла то, что осталось от Балтазаровых припасов, высохшую сардинку, черствую-пречерствую горбушку. Пройди здесь кто-нибудь в тот час, испугался бы до смерти при виде женщины, которая сидит здесь безбоязненно, ведьма, само собою, поджидает прохожего, чтобы насосаться его крови, или товарок, чтобы скопом полететь на шабаш. А на самом деле она всего лишь несчастная женщина, потерявшая мужа, унесло его волею ветров по воздуху, и она на любую ворожбу пошла бы, лишь бы вернуть его, да ничего не умеет, какой ей прок от того, что видит она недоступное зрению других, какой ей прок от того, что собирала она воли людские, если они-то как раз и унесли от нее Балтазара.

Стемнело. Блимунда поднялась на ноги. Ветер стал холоднее, усилился. Здесь, в горах, было неприютно до отчаяния, и она разрыдалась, накипевшие слезы нашли наконец выход. Тьма наполнилась пугающими звуками, ухал сыч, шуршали ветви каменных дубов, и, если слух ее не подводил, откуда-то доносился волчий вой. У Блимунды еще хватило мужества спуститься на сотню шагов по направлению к долине, но ощущение было такое, словно спускается она в глубь колодца и не знает, что за пасти подстерегают ее, ощерившись под поблескивающей водой. Попозже, если небо прояснится, выйдет луна, озарит ей путь, но зато и сама она станет видна любому живому существу, рыскающему здесь, в горах, и если иных спугнет, то при виде других сама оцепенеет от страха. Блимунда замерла, вся дрожа. Что-то непонятное прошмыгнуло совсем рядом. Она не выдержала. Ринулась вверх по дороге бегом, словно за нею гнались все дьяволы ада и все чудища, населяющие землю, существующие и воображаемые. За последним поворотом увидела монастырь, приземистое, распластавшееся по земле строение. Сквозь узкие окна церкви сочился бледный свет. Под звездным небом, под бормотуньями тучами, нависшими так низко, словно гора Монте-Жунто была самой высокою в мире, стояла гробовая тишина. Блимунда подошла к церкви, ей послышались напевные речи, молятся, должно быть, служат вечерню, когда она подошла поближе, речитатив зазвучал громче, внутри голоса во всю силу взывали к небу, но взывали так смиренно, что Блимунда снова разрыдалась, быть может, монахи, сами того не ведая, выведут Балтазара к ней из высей небесных либо из погибельной чащобы, быть может, чудодейственные латинские слова исцелят раны, от которых он, верно, страдает, а потому Блимунда присоединилась к хору молящихся, произнося мысленно известные ей молитвы, что от всего помогают, от погибели, от лихоманки и тоски душевной, там, наверху, разберутся.