Воспоминания о монастыре

В густой темноте под стенами развалины Блимунда остановилась, задумалась над тем, какой выбрать путь. Она не отваживалась идти по открытому месту, перед монастырем, там ее мог увидеть кто-то, может, еще один монах посвящен в тайну, ждет возвращения приятеля, вон как задержался, видно, резвится в свое удовольствие, Проклятье монахам, пробормотала Блимунда. Теперь нужно было превозмочь все страхи, что бы ни пугало ее, хоть волк, если это не пустые россказни, хоть шуршанье ползущей невидимки, которое она слышала своими ушами, нужно было углубиться в заросли, отыскать путь, что ж, вперед, туда, где ее не смогут увидеть. Она сняла разбитые деревянные башмаки, обула сандалии монаха, большие, разношенные, но крепкие, завязала кожаные ремешки на щиколотках и стала спускаться так, чтобы развалины были между нею и монастырем все время, покуда не спрячет ее кустарник либо бугор. Ее окружали лесные шорохи, омывала белизна лунного света, затем наползли тучи, прикрыли ее мглой, но внезапно Блимунда почувствовала, ее ничто не страшит, она сейчас спустится в долину, не дрогнув сердцем, появись хоть нечисть, хоть оборотни, хоть души чистилища, хоть блуждающие огни, она отгонит их клинком, это оружие куда действенней, чем все злые чары и ухищренья, светильник, что светит мне впереди, озаряет мой путь.

Всю ночь шла Блимунда. Ей нужно было оказаться как можно дальше от Монте-Жунто к тому мгновенью, когда братия соберется на заутреню. Заметят отсутствие монаха, примутся искать его, сперва в келье, потом по всему монастырю, в трапезной, в зале капитула, в библиотеке, в саду, настоятель объявит его беглым, начнутся бесконечные перешептыванья по углам, а если кто-нибудь из братьев посвящен в тайну, то потеряет покой, может, будет допекать его зависть к удаче сотоварища, славная, должно быть, попалась бабенка, коли ради нее стоило распроститься с сутаной, затем поиски переместятся за пределы монастыря, может, уже перевалит за полдень, когда найдут убитого, вон что могло быть со мною, думает монах и уже не завидует, в конце концов все в руке Божией.

Добравшись к середине утра до берега Педрегульоса, Блимунда решила передохнуть там от своих ночных странствий вслепую. Сандалии убитого она выбросила еще раньше, чтобы черт не подстроил ей ловушки, свои деревянные башмаки тоже выкинула, все равно уже не починить, и теперь погрузила ноги в холодную речную воду, тут ей пришло в голову осмотреть свою одежду, нет ли где крови, может, это пятно на изодранной юбке, она оторвала клок, все равно юбка рваная, отшвырнула подальше. Глядя на бегучие воды, спросила себя, А что теперь. Клинок уже вымыла, ощущение было такое, словно она моет руку Балтазара, ту, которую он потерял, а его тоже нет, он тоже потерялся, где. Она вышла из воды, А что теперь, снова спросила она себя. И тут ей пришла в голову мысль, показавшаяся вполне убедительной и удачной, мысль о том, что Балтазар, должно быть, уже в Мафре, дожидается ее, они разминулись по дороге, может, пассарола взлетела сама собой, а Балтазар ушел восвояси, котомку и одеяло оставил просто по забывчивости или, опять же дело возможное, бросился бежать со страху, мужчина тоже имеет право пугаться, а теперь он не знает, как ему быть, то ли ждать, то ли пуститься в путь, эта женщина безумна, ах, Блимунда.