Воспоминания о Николае Шмелеве

В политике первым нравственным шоком для российского общества было откровенное и безоглядное пренебрежение мнением народа, когда спустя всего несколько месяцев после референдума весной 1991 года, в ходе которого большинство населения высказалось за сохранение единства страны, последовало трагическое (и отнюдь не обязательное) решение о развале единого государства, принятое в Беловежской Пуще. Другую незаживающую рану в народном сознании оставил октябрь 1993 года, когда политический конфликт между парламентом и президентом, в котором виноваты были обе стороны, был решен не цивилизованными методами, а насильственным путем. Столь же глубокую и тоже открытую рану в сознании российского общества образовал чеченский конфликт (особенно первая его фаза), когда верховная власть не сумела найти ничего лучшего, как попытаться подавить ею же самой созданный очаг сопротивления вооруженной силой.

Особенно остро очевидный обман, нечестность новой власти российское общество ощутило в экономике и социально-культурной сфере. Тотальная государственная конфискация всех сбережений населения в 1992 году; практически дармовая приватизация общенародной собственности (небольшая и небогатая Боливия, например, получила за приватизацию государственных активов порядка 92–93 млрд долл., российская же казна — всего 9 млрд долл.); пресловутая афера с «ваучерами»; откровенное субсидирование из государственного бюджета разного рода бандитских и полубандитских банков, компаний и псевдообщественных организаций; беспрепятственное бегство многомиллиардных капиталов за рубеж; преднамеренная беспомощность власти в борьбе с коррупцией и криминалом, захлестнувшими страну; падение и многомесячные задержки зарплаты, пенсий и пособий; невиданная нигде в цивилизованном мире социальная дифференциация и обнищание огромной части населения; наконец, крах гигантской государственной финансовой «пирамиды» и новая конфискация сбережений населения в 1998 году — все это породило в стране всеобщее убеждение в том, что новая, теперь уже «демократическая», власть, как и прежняя, советская, ведет с российским обществом игру без всяких правил и без каких-либо морально-нравственных тормозов.

Не менее болезненно (а с точки зрения дальнейших перспектив страны, может быть, даже и более) ощущает российское общество последствия политики в отношении того, что не косвенно, а напрямую определяет духовно-нравственное здоровье общества: образования, науки, здравоохранения, культуры и искусства. Такое чувство, что, расходуя сотни миллиардов долларов общественных средств в буквальном смысле слова «на ветер», власть пыталась и все еще пытается компенсировать эти неоправданные и разрушительные для общества траты еще более разрушительной экономией, что называется, «на спичках», не понимая или не желая понимать, что именно от этих достаточно скромных, по всем критериям, средств зависит все будущее страны и ее место в меняющемся мире, в мировой конкурентной борьбе. Что лежит в основе подобной политики — невежество, зависть недоучек или известный циничный принцип «после нас хоть потоп», — однозначно сегодня ответить не сможет, наверное, никто.

Но было бы, конечно, несправедливо и необъективно возлагать всю ответственность за нынешний духовно-нравственный кризис только на верховную власть, на государство. Да, государство своими непродуманными шагами и «ломовыми», насильственными действиями добилось того, что Россия живет сегодня в «обществе недоверия», а вся ее экономика — это прежде всего тоже «экономика недоверия». Но столь же безответственно и аморально повели себя и многие влиятельные слои самого российского общества. Крупнейшие российские бизнесмены, которых, по выражению нашего президента, сама власть «назначила миллиардерами», проявили невероятную алчность и бесцеремонность не только в одномоментном растаскивании национальных богатств, но даже и в повседневной своей деловой практике. Стойкое стремление работать не из общепринятых в мире 10–15 % годовой прибыли, а из заоблачных 100–300 % и более, пренебрежение правами акционеров и постоянные бандитские попытки захватить (включая метод искусственных банкротств) чужую собственность, массовый увод своих доходов от налогов и перевод их за границу, хроническая необязательность в выполнении деловых контрактов и в погашении взятых кредитов, широчайшее использование коррупции как главного средства обеспечения своих деловых интересов и многое, многое другое, столь же подрывающее моральный климат в стране, — все это характернейшие черты нынешнего этапа российского «первоначального накопления».