Воспоминания о прошлом Земли. Трилогия

Они вернулись в Австралию. Обитаемой здесь оставалась только крохотная Канберра. Городской совет громко именовал себя федеральным правительством Австралии. Здание Парламента, где когда-то Томоко объявила план уничтожения человечества, стояло на прежнем месте, но двери заросли так, что открыть их было невозможно, а по восьмидесятиметровому флагштоку карабкались лианы. Чэн Синь и АА нашли в правительственном архиве папку с личным делом Фрейса. Он прожил сто пятьдесят лет, но в конце концов время скосило и его. Старик умер десять лет назад.

Подруги поехали на островок Москен. Маяк, построенный Джейсоном, возвышался по-прежнему, но больше не горел. Местность совершенно обезлюдела. Путешественницы снова слышали грохот Москстраумена, но все, что видели, – это пустынное море под лучами закатного солнца.

Будущее представлялось им такой же пустыней.

– Слушай, – сказала АА, – а почему бы нам не отправиться во времена после атаки «темного леса», после того как Солнце погаснет? Только там мы и найдем мирную, тихую жизнь.

Чэн Синь тоже хотелось попасть в ту эпоху, но не ради тихой и мирной жизни. Она остановила катастрофическую войну, она была объектом поклонения миллионов людей… Она больше не могла жить в этой Эре. Ей хотелось убедиться, что земная цивилизация уцелела после удара «темного леса» и процветает – только эта надежда и согревала ее сердце. Чэн Синь вообразила себе жизнь в туманности, образовавшейся после атаки. Там ее ждет покой, а возможно, и счастье. Это будет последнее пристанище в бурном странствии ее жизни.

Ей было всего тридцать три года.

И вот Чэн Синь с АА снова летят к юпитерианском кластеру и снова входят в гибернационный центр Азии I. У них оставалось по двести лет гибернационной квоты, но они внесли в контракт пункт о том, чтобы их разбудили, если атака «темного леса» произойдет раньше.

А затем обе уснули. И им ничего не снилось.

Часть V

Эра Космических Убежищ, год 67-й Млечный Путь, рукав Ориона

Проверять данные было рабочей обязанностью Певуна; судить об искренности координат – его наслаждением. Певун понимал: то, что он делал, неважно – так, простая, рутинная работа. Но ее тоже надо выполнять, и задача была радостной.

Кстати, о радости. Когда это семя покидало родной мир, тот еще был местом, полным счастья. Но позже, когда родной мир вступил в войну с миром чужаков, радости становилось все меньше и меньше. С той поры минуло десять тысяч зерен времени. О счастье не приходится и говорить – ни в родном мире, ни здесь, в этом семени. Счастливая прошлая жизнь осталась лишь в классических песнях, и пение было одним из немногих еще доступных удовольствий.

Не отрываясь от изучения данных, Певун начал:

Я вижу любовь свою,
Я лечу рядом с ней,
Я дарю ей подарок —
Кусочек затвердевшего времени.
Чудесные знаки вырезаны на нем,
Мягком на ощупь, как ил в мелком озере…

Певун сетовал редко. Выживание требовало огромного количества психической и умственной энергии.

Энтропия во Вселенной возрастала, а порядок шел на убыль. Как будто безграничные черные крылья гигантской балансирующей птицы давили на мироздание – вот на что походил этот процесс. Однако низкоэнтропийные сущности противились ему. Они понижали свою энтропию и увеличивали порядок, словно столбы света, возвышающиеся над непроглядно-черным морем. Это и был смысл – высший смысл, превыше любых радостей. Вот почему низкоэнтропийные сущности должны продолжать жить – ради этого смысла.

Что же касается смыслов еще выше этого, то о них думать ни к чему. Размышлять о них значило двигаться по опасному пути в никуда. И уж совершенно бесполезно раздумывать, что же находится на вершине башни смысла, потому что, возможно, никакой вершины и вовсе нет.

Да, так вот, координаты. В пространстве носится много наборов координат, подобно тому, как матричные насекомые порхают в небесах родного мира. Сбор координат – одна из задач главного ядра. Оно поглощает все сообщения, проходящие сквозь космос по средней мембране, по длинной мембране, по легкой мембране… Кто знает, может, когда-нибудь появятся сообщения и по короткой. Ядро помнит позиции всех звезд. Сравнивая полученные данные с различными картографическими проекциями и позиционными схемами, ядро выявляет из сообщения координаты мира, который его послал. Говорят, оно может оперировать позиционными схемами, отражающими положение звезд пятьсот миллионов зерен времени назад! Певун никогда так далеко не заглядывал – зачем? Бессмысленно. Слишком отдаленная эпоха, низкоэнтропийных кластеров в пространстве тогда было мало, встречались они редко и не развили еще в себе ни гена затаивания, ни гена зачистки. Но сейчас…

Прячься как следует. Зачищай как следует.