Воспоминания о Рамане Махарши. Встречи, приводящие к трансформации

«В такие минуты, когда мы собираемся у ног Шри Бхагавана, нам не следует вести философские дискуссии или оценивать собственное продвижение на духовном пути; мы должны лишь изливать любовь своих сердец на него, все эти шестьдесят лет живущего с нами, помогающего нам и дарующего милость…»

Я не мог читать дальше. Мой голос сорвался, и я заплакал. Шри Бхагаван посмотрел на меня с любовью. Слезы текли и по его щекам. Обычные посетители могли удивляться тому, что такой джняни, как Шри Бхагаван, кажущийся настоящим стоиком, может плакать и показывать свои чувтва. На самом деле сердце Шри Бхагавана было мягким, как масло, и таяло от малейшего сопереживания. Оно было переполнено молоком милости, готовым излиться в любой момент.

Во время этих рождественских каникул 1938 г. у меня состоялся самый интересный разговор с Шри Бхагаваном, начавшийся с того, что я спросил его о природе времени.

Бхагаван: Что такое время? Оно предполагает состояние, опознавание этого состояния, а также происходящие с ним перемены. Интервал между двумя состояниями называется «время». Состояние не может начать существовать, пока ум не вызовет его к жизни. Ум должен удерживаться Самостью. Если ум не используется, нет и представления о времени. Время и пространство находятся в уме, но истинное состояние человека находится за пределами ума.

Вопрос о времени даже не возникает для укорененного в своем истинном состоянии.

Нараяна Айер: Слова Шри Бхагавана так приятно слышать, но их смысл находится за пределами нашего понимания. Кажется, это так далеко от нас, что мы даже не можем надеяться понять это.

Я: Наше понимание – всего лишь интеллектуальное. Если Шри Бхагаван будет столь милостив, чтобы дать нам наставления и направить нас, это будет для нас очень полезно.

Бхагаван: Тот, кто советует пламенному искателю делать то или это, не истинный Учитель. Ищущий уже настрадался из-за своей деятельности и хочет покоя и отдыха. Другими словами, он хочет прекращения деятельности. Вместо этого ему говорят делать еще что-то в дополнение к его деятельности или вместо нее. Разве это может как-то помочь ищущему?

Деятельность – это созидание; деятельность – это разрушение счастья, присущего человеку от природы. Если кто-то пропагандирует деятельность, этот советчик – не Учитель, а убийца. Про такого Учителя можно сказать, что его форму принял либо творец Брахма, либо Смерть – [бог] Яма. Он не может освободить жаждущего свободы, он может лишь туже затянуть его путы.

Я: Когда мы пытаемся прекратить деятельность, сама эта попытка является действием. Так что деятельность неизбежна.

Бхагаван: Правильно. Тхаюманавар тоже указывал на это. Врач рекомендует пациенту принимать лекарство с одним-единственным условием. Это условие – не думать об обезьяне во время приема лекарства. Сможет ли пациент когда-либо принять это лекарство? Сможет ли он не думать об обезьяне каждый раз, когда он пытается не думать о ней? Таким образом, когда люди пытаются отказаться от мыслей, в результате самой этой попытки предмет их устремлений оказывается недостижимым.

Я: Как же тогда достичь этого состояния?

Бхагаван: Чего достигать? Нужно достигать лишь того, что не достигнуто. Но в этом случае само бытие человека есть То.

Однажды во время этого визита Шри Бхагавана спросили, какие перемены произошли с ним с тех пор, как он пришел к Аруначале.

Шри Бхагаван ответил: «Я всегда то же Самое. Во Мне нет ни санкальп, ни изменений. До того как я поселился в Манговой роще, я был безразличным, глаза мои были закрыты. Потом я открыл глаза, и теперь действую активно. Кроме этого, со мной не происходило никаких перемен».

«Но Бхагаван, – обратился к нему другой человек, – мы замечаем столько видимых изменений в вас».

«Да, – ответил Бхагаван, – это из-за того, что вы воспринимаете меня как тело. Пока вы отождествляете себя со своим телом, вы не можете не видеть меня как воплощенное существо. Пока есть сомневающийся, существует и сомнение».

Заявление о том, что в нем ничего не изменилось с момента его появления у Аруначалы, не было неожиданным. Я слышал это от него в один из моих первых приездов:

«Даже в самом начале я осознавал, что я не есть тело. После того как я пришел к Аруначале, посетители задавали всевозможные вопросы: одно ли я с всепроникающей реальностью или отличен; является ли эта реальность недвойственностью, двойственностью или ограниченной недвойственностью и т. д.[124] Даже представление „я есть Брахман“ – лишь мысль и не является атмаништой (пребыванием в Самости). Человек должен отбросить все мысли и пребывать как Самость – это то, к чему приходят все религии. Даже нирвикальпа-самадхи – только стадия садханы. Здесь подразумевается вхождение в самадхи и выход из самадхи. Я никогда не нуждался ни в какой садхане».