Воспоминания о Рамане Махарши. Встречи, приводящие к трансформации

К шести вечера все было готово. Люди приходили огромными толпами. Некоторые из них даже сидели на ограждении. Сарвадхикари привез в деревянной повозке тело Лакшми. Бхагаван пришел и сел на стул. Тело Лакшми положили напротив него. Преданные приносили воду в сосудах и лили на Лакшми. После этого провели абхишеку с молоком, простоквашей, маслом ги, сахарной и розовой водой. Зажгли благовония, тело накрыли шелковой тканью, на морду нанесли порошок куркумы и киноварь, а затем возложили на ее тело гирлянды из цветов. Совершили подношение – сладости – и провели церемонию арати. Лакшми лежала, украшенная цветами, и ее морда светилось какой-то магической красотой.

Около семи вечера преданные опустили тело Лакшми в могилу, призывая «Хара Хара Махадев (одно из имен Шивы)!» Бхагавана это заметно тронуло. После того как Бхагаван коснулся священных листьев, сарвадхикари бросил их в могилу на тело Лакшми. После этого преданные стали сыпать туда куркуму, киноварь, камфору, священный пепел, сандаловую пасту, цветы и соль. Потом могилу засыпали землей. Когда церемония погребения была окончена, Бхагаван вернулся в холл, и там раздали прасад. Всё это было похоже на свадьбу. Корова Лакшми больше не живет в коровнике! Она освободилась от оков тела и слилась с сияющим Атманом Шри Раманы[203].

В тот же вечер Бхагаван написал классическим тамильским слогом эпитафию, в которой подтверждалось освобождение Лакшми. Г. В. Суббарамайя писал: «Это была необыкновенная честь для коровы. Шри Бхагаван отметил, что он не пел такого гимна даже по случаю смерти своей матери»[204].

Заключительный комментарий после этого стиха принадлежит Деварадже Мудальяру: «В пятницу 5 числа месяца ани, во время второй недели растущей луны, в Шукла-пакшам на двадаши в вишака-накшатра в год сарвадхари [18 июня 1948 г.] корова Лакшми обрела мукт» и.

Когда я в следующий раз приехал в ашрам, строительство гробницы было закончено. Я прочел Бхагавану эту строфу и спросил его, использовал ли он слово «вимукти» (освобождение) просто согласно традиции, как об умершем говорят, что он достиг самадхи, или это в действительности означает «нирвана». Он ответил, что оно означает «нирвана»[205].

Уолтер А. Кеерс

Уолтер Кеерс был голландским учителем и писателем, читавшим лекции о йоге и адвайте по всей Европе в 1970-х и 1980-хх гг. Он также был редактором и издателем многих журналов духовной тематики, посвященных йоге и адвайте. После махасамадхи Бхагавана в 1950 г. он провел несколько лет с Кришной Меноном, известным Гуру из штата Керала. В 1970-х гг. он часто приезжал в Бомбей к Нисаргадатте Махараджу – наиболее выдающемуся и знаменитому Гуру адвайты того времени. Однако его первой любовью навсегда остался Бхагаван.

Незадолго до своей смерти в середине 1980-х гг. Уолтер Кеерс собрал у себя дома в Нидерландах всех своих друзей. Он болел эмфиземой, но она не угрожала жизни. Когда все разошлись и осталось лишь несколько его близких друзей, он сообщил им, что собирается покинуть тело. Он простерся перед большой фотографией Бхагавана, стоявшей на полу. Затем он поместил подушку перед этой фотографией, лег на нее так, что его голова оказалась у ног Бхагавана, и умер.

Когда я вспоминаю свое детство, мне становится совершенно ясно, что я принес в эту жизнь очень много духовных самскар. Я родился в семье священнослужителей. Многие поколения моих предков были священниками. Мой отец и оба деда были протестантскими священниками кальвинистской традиции. Поэтому неудивительно, что средоточием интереса всей нашей семьи были вопросы, касающиеся религии. Наверное, меня научили молиться еще до того, как я научился говорить.

Если это правда, что детство определяет наиболее важные стороны жизни, в моем случае это неоспоримо. Два события определили всю череду моих духовных странствий, они заставили меня отчаянно искать того, кто мог даровать мне просветление. Всё закончилось невероятным событием – я нашел именно такого учителя.

Первое событие произошло, когда мне было около пяти лет. Один известный странствующий миссионер приехал в нашу деревню, чтобы прочитать лекцию и устроить выставку о Нидерландской Новой Гвинее (ныне часть Индонезии), где он работал.

Я до сих пор помню некоторые экспонаты, но самым главным было то, что он жил у нас дома и обедал с нами за одним столом.

Однажды во время обеда он рассказал моим родителям, что в этот раз он не приплыл из Ост-Индии, как обычно, на корабле, а проделал часть пути по суше через Британскую Индию.