Воспоминания о службе в Финляндии во время Первой мировой войны. 1914–1917

Прибывшие вместе с нижними чинами рабочие и германские эмиссары, заметив на вокзале жандармскую железнодорожную полицию, приступили к аресту. К счастью, дело обошлось без пролития крови благодаря присутствию на станции унтер-офицерского корпуса от линейного корабля «Гангут», начальник которого, вмешавшись в дело, собрал всех жандармских унтер-офицеров в дежурной комнате. Там же находился и начальник управления генерал-лейтенант Фрейберг, который там проживал. К дверям комнат управления, помещавшихся в третьем этаже станционного здания, этот же унтер-офицер приставил двух человек. Такой исход дела не понравился немецким наемникам, и те, узнав, что в соседних комнатах помещается военная цензура, начали подстрекать нижних чинов ее разгромить. В какие-нибудь четверть часа вся цензура была разгромлена: столы и стулья перевернуты, мешки с почтой опорожнены и письма разобраны. Работавшие в цензуре почтовые чиновники в знак протеста объявили забастовку, опасаясь вполне естественной ответственности за могущую быть утерю ценной международной и внутренней корреспонденции, до тех пор, пока положение не даст им спокойно работать.

Многочисленные служащие в опале, около 200 человек, конечно, разбежались. Случайно задержавшийся военный цензор подпоручик Смоленский (призван из Государственного ополчения в чине статского советника из учителей гимназии) был жестоко избит матросами. От полученных нервных потрясений он через несколько часов скончался от паралича сердца. Часовые у комнат с арестованными жандармами отвлеклись от охраны входов, заинтересовавшись разгромом, чем воспользовался начальник управления генерал Фрейберг и, одевшись в штатское платье, спокойно вышел на улицу, благодаря чему и остался жив, так как пущенная германскими эмиссарами клевета на старика генерала вызвала вспышку необычайной ярости со стороны матросов, хотевших немедленно с ним расправиться. Дело заключалось в том, что около половины десятого утра на станцию Гельсингфорс прибыли четыре цистерны со спиртом для нужд лазаретов в Гельсингфорсе, которых одного только финляндского Сената было четырнадцать, не считая военных госпиталей, и один вагон с вином. Немецкие агенты пустили слух, что груз этот прибыл из Царского Села на имя генерала Фрейберга, чтобы возбудить нижних чинов против него. Почти одновременно были найдены на столе у генерала копии посланных им еще ночью телеграмм по линии Финляндских железных дорог с приказанием всем оставаться на своих постах, так как еще не все потеряно и возможно восстановление порядка. Оно действительно было возможно, если бы не преступная трусость коменданта города генерала Кетхудова. Между этими телеграммами и цистернами со спиртом видели прямую связь и предполагали, что надежда на восстановление положения кроется именно в вине. Начался грабеж. Исполнительный комитет, опасаясь, что нижние чины перепьются и благодаря этому все завоевания революции сведутся к нулю, отдал распоряжение о переводе цистерн и вагона на один из запасных путей станции Фредриксберг (первая станция от Гельсингфорса).

Первые два утренних поезда на Або в 8 часов и на Таммерфорсе в восемь с половиной утра успели уйти, хотя последний и с получасовым опозданием, лишь благодаря тому, что дежурный по станции не стал больше ждать контроля, который должен был прибыть от Исполнительного комитета для проверки отъезжающих, дал сигнал к отправлению поезда. У первого же семафора была сделана попытка задержать поезд, но она закончилась неудачей. С этим поездом уехали три офицера, жизнь которых от этого зависела, так как их фамилии стояли одними из первых в найденном списке. С этим же поездом выехали матросы, солдаты и агитаторы в прибрежные города края.

Остановить поезд уже было нельзя. Связь с другими городами не была еще налажена, так как там не было исполнительных комитетов и войска находились в руках своих начальников.

На всех заставах нижние чины поставили караулы для задержания офицеров, если бы таковые пожелали уехать из города, также и на станции Гельсингфорс. Мера эта была уже запоздалой, так как те, кому нужно было исчезнуть, благополучно успели уехать в провинцию. Большинство из уехавших были позже арестованы, но во всяком случае избежали расправы. Следует заметить, что местное рабочее население в этом отношении шло целиком навстречу солдатским массам и спешило выдать каждого замеченного им офицера для расправы с ним.

Рано утром, когда упомянутый список был доставлен в Исполнительный комитет, последний тогда же решил организовать Охранное отделение, или Отделение по охранению завоеваний революции, во главе которого встал прапорщик Свеаборгской крепостной артиллерии Боровитинов, приступивший сейчас же к аресту офицеров – чинов отдельного корпуса жандармов и высших штабов – в целях охранения их жизни от покушений со стороны германских агентов.

Как Исполнительный комитет, так и немецкие наемники бросились ловить в первую очередь начальника Жандармского управления генерала Еремина и его адъютанта ротмистра Маслова.