Воспоминания о службе в Финляндии во время Первой мировой войны. 1914–1917

В десять с половиной утра Исполнительный комитет отдал распоряжение о выходе всех частей на Вокзальную площадь для встречи прибывающих депутатов из Петрограда. Одновременно приказывалось отобрать у офицеров холодное и огнестрельное оружие и сдать таковое в комитет. Не все части пожелали, однако, подчиниться последнему распоряжению, оставив оружие у своих офицеров. По казармам разъезжал на автомобиле какой-то пехотный прапорщик с большим красным бантом на шинели и требовал скорейшего выхода на площадь. Когда он подъехал к саперной казарме, то матросы сняли его с автомобиля и отправились продолжать свою работу уже без толпы. Последняя, поглазев немного вслед уехавшим, бросилась назад в казармы. Во дворе был ею выловлен фельдфебель воздухоплавательной роты подпрапорщик Пушкин, которого привели к воротам и спросили у дневального, что тот может сказать в защиту фельдфебеля, так как они собираются его сейчас убить. Негодяй дневальный дал самую мрачную аттестацию честному служаке, результатом которой явилась бесчеловечная расправа толпы со сверхсрочнослужащим. Дневальный потом испугался ответственности и поспешил поскорее спровадить со двора тело убитого, которое было найдено только спустя несколько дней в виде бесформенной массы, и только по форме признали, кому принадлежало тело.

Распоряжением Исполнительного комитета посреди железнодорожной площади сооружалась площадка для ораторов в связи с приездом депутатов. Для наблюдения за порядком на площади находился член охраны Народной свободы прапорщик Бриллиантов. На платформе был выставлен почетный караул и должен был собраться весь Исполнительный комитет.

Поезд сильно запаздывал, так как расквартированные по пути войсковые части желали разговаривать с депутатами. Собравшийся на площади гарнизон держал себя совершенно спокойно, что, по-видимому, не понравилось германским агентам, все время упорно стремившимся поддерживать в войсках возбуждение.

С провокационной целью из дома «Pohjola», что на углу Михайловской и Александровской улиц, были произведены в проходившую на площадь войсковую часть выстрелы, вскоре повторившиеся с крыши дома, где была расположена станция имперского телефона. Произошла на площади паника, улегшаяся тогда, когда оркестр 2-го Свеаборгского крепостного артиллерийского полка заиграл марш. Сделано это было с целью начать обыски в многочисленных гостиницах и меблированных комнатах, находящихся на железнодорожной площади, в которых проживало много офицеров. Членам Исполнительного комитета стоило много усилий охранить вытащенных из гостиницы на улицу офицеров от самосуда толпы, которого им бы и не избежать, если бы в это время не появился на площади со стороны Вильгельмской улицы автомобиль с начальником 128-й пехотной дивизии генерал-лейтенантом Тихоновичем и его помощником генерал-майором бароном фон Котеном (М. Ф.). Едва автомобиль появился на площади, как его окружила толпа матросов и рабочих. Здоровенный рабочий открыл дверцу и закричал: «Генералы, выходи!» Сейчас же раздались крики: «Отобрать у них оружие!» Многие потянулись к генералам, чтобы обезоружить, но генерал-майор Котен не растерялся и сказал, что хамам не отдаст своего оружия, тогда защелкали затворы винтовок. Барон Котен сам выхватил браунинг и произвел несколько выстрелов, смертельно ранив трех матросов и убив наповал двух нижних чинов – рядового 510-го пехотного Волховского полка Герасима Волковского и канонира 2-го Свеаборгского крепостного артиллерийского полка Андриана Иванова (оба из петроградских мастеровых). В тот же момент гигант матрос ошеломил генерала ударом приклада по голове, благодаря чему барона удалось вытащить из автомобиля и зверски расстрелять у забора (теперь на этом месте проходит новая улица), всадив ему в грудь свыше сотни пуль…

Генерала Тихоновича по выходе из автомобиля окружили писари штаба дивизии и повели его домой, но за генералом следили те, кому это было нужно, и лишь было покончено с генералом фон Котеном, как толпа с улюлюканьем бросилась догонять начальника дивизии. Догнав уже на углу Berggatan, они поставили его на колени и заставили молиться и коленопреклоненного расстреляли…

Солдаты искренне оплакивали смерть генерала Тихоновича, которого хоронила вся дивизия с воинскими почестями и очень торжественно. Убийство это было совершено германскими агентами. Также бы похоронили и барона Котена, если бы незапрещение матросов, не допускавших для него такого погребения за его прежнюю службу в Кронштадте по корпусу жандармов.

Эти убийства сильно возбудили страсти у части нижних чинов и матросов, которые и в прошлом принадлежали к революционным элементам. Между прочим почти всех запасных по мобилизации крепостная артиллерия получила из петроградских мастеровых, и офицеры много труда положили на то, чтобы обуздать их своеволие.