Воспоминания о службе

Однажды, ближе к весне 1909 года, наш кандидат в генералы пришел на лекцию довольно грустный и, покачав головой, сказал: «Я вас, господа, просил не выносить из этой аудитории то, что в ней говорится. Вы этого не сделали, и… я дочитываю вам курс, а затем ухожу из академии в строй». И действительно, вскоре Беляев явился в скромной форме командира 145-го пехотного Новочеркасского полка, квартировавшего на Охте. Мы сейчас же эту болтовню приписали гвардейцам и прежде всего Врангелю, болтающемуся при дворе. Беляев был строгим профессором, даже грубым, но все же потерять талантливого и знающего преподавателя было жаль. Многому хорошему научил нас Беляев. Впав за критику в немилость у начальства, он в конце 1910 года был назначен редактором «Русского инвалида» и «Военного сборника». Получив чин генерал-майора, Беляев почти закончил свою карьеру по лестнице Генерального штаба.

В августе 1915 года, когда я служил в штабе главнокомандующего армиями Северо-Западного фронта, меня вызвали к генерал-квартирмейстеру. В его кабинете я встретил бывшего профессора Беляева, назначенного на должность начальника штаба 13-й армии. Генерал-квартирмейстер Пустовойтенко приказал мне доложить Беляеву положение противника на фронте 13-й армии, развернувшейся к западу от Буга и к югу от Брест-Литовска до Влодавы включительно. Беляев внимательно выслушал мой доклад. Нужно сказать, что в обороне 13-й армии на Буге и проявилась вся школа Беляева. Армия упорно оборонялась к западу от Буга, нанося короткие удары атакующим немцам, и не уходила за Буг до тех пор, пока не иссякли силы. Затем я не встречался с ним вплоть до 1919 года.

Читающий эти строки вправе спросить: какова же была русская доктрина в 1910–1912 годах? Таковой не было. Был разброд в тактике, а тем более в стратегии. Немного позднее профессорский коллектив начал создавать проект Полевого устава, который, однако, был сильно попорчен редакционным карандашом Сухомлинова при содействии Бонч-Бруевича. В 1912 году устав вышел в окончательной редакции.

Чем же мы, слушатели, руководствовались в академии? Большинство из нас склонялось к германской школе с ее грубыми приемами наступления, встречного боя, нежели к изящной школе фехтования французов. Помимо лекций Незнамова, переводов тактики Балка, Шлихтинга, большой популярностью пользовались переведенные на русский язык «Тактические задачи» Альтена и «Тактические письма» Гриппенкерля. В области ведения большой войны внимательно изучалась книга Фалькенгаузена о современной войне. «Канны» Шлиффена были нам известны по рефератам. Поэтому для нас, офицеров Генерального штаба, приемы немцев в мировую войну, в особенности в ее начале, не были новинкой, мы знали их хорошо. Другое дело генералы русской армии — большинство из них этих приемов не знало, а на войне, как известно, дело решают не капитанские головы.

Чтение лекций по истории новейших войн было распределено между несколькими преподавателями. Франко-прусскую войну 1870–1871 годов, с начала войны и до Седана включительно, блестяще читал профессор И. А. Данилов, К сожалению, занятый своей прямой должностью по военному министерству, он частенько не являлся на лекции. Основным источником по этой войне считался труд Войде «Победы и поражения в войне 1870 года», но достать эту книгу было очень трудно. Изредка она появлялась у букинистов и стоила дорого. Приходилось ограничиваться книгой по этой войне Михневича. Данилов на опыте сражения у Гравелота показывал нам характер современного боя пехоты за населенные пункты, как опорные пункты позиции обороняющегося. К сожалению, совершенно был выпущен из программ второй период войны, наступивший после Седана, очень характерный для развертывания армий в мировой войне. Правда, на дополнительном курсе часть тем касалась этого периода войны.

По войне 1877–1878 годов было немного лекций. По Европейскому театру читал Симанский, а по Кавказу — генерал Колюбакин, участвовавший в боевых действиях на батумском направлении. Колюбакин написал краткую историю войны на Кавказе, самую безобидную по содержанию, но, указывая на нее, всегда говорил нам, что в ней «нужно читать между строк». Откровенно говоря, мысли автора, скрытые между строками, не вносили здоровой критики в действия русских на Кавказе в эту войну.