Воспоминания о вкусной и здоровой пище, или Тайны супермаркетов

Зоя долго отнекивалась, и даже по телефону было слышно, как она смущается, что очень умиляло Сергея. Уговорить ее удалось только после того, как он пообещал сводить ее в театр.

– Сто лет в театре не была, – мечтательно вздохнула она в трубку.

– С тех пор, как выходила замуж? – предположил Сергей

– Если бы! Еще со школы.

– И еще сто лет не будешь, если не приедешь, – резюмировал он. – Кстати, театр за последние годы очень изменился.

– Как именно?

– Точно не знаю, от знакомых слышал.

– Ладно, – решилась Зоя, – в субботу встречай.

Сергей положил трубку и задумался. Он и сам был не бог весть, каким театралом, но о больших изменениях, произошедших там за последние годы, слышал. Иногда молва доносила совсем уж невероятные слухи. Стоит ли вести туда патриархальную Зою? Не отвратит ли он ее, таким образом, от себя? А, ладно, была – не была! Да и самому надо во всем удостовериться.

В назначенное время Зоя приехала на своем фермерском грузовичке. Гостинцев не привезла, потому что так велел Сергей.

– А проверки-то и не было, – укоризненно сказала она, целуя его в щеку. – Надо было хоть яблок захватить.

– Кто ж мог знать! – развел он руками, а желудок при этих словах агрессивно заурчал.

Театр находился на Большой Дмитровке и Сергей припомнил, что раньше уже здесь бывал. Тогда он слушал оперу «Паяцы» Леонкавалло и она ему понравилась.

Крепкий парень в черном у входа, стоявший сразу за контролершей, с серьезным видом протянул им большую круглую коробку с конфетам.

– Угощайтесь.

Сергей взял один леденец, а Зоя отказалась.

– Спасибо, я не ем сладкого.

– Так положено, – настаивал служитель.

– Кем положено?

– Федеральным законом о гостеприимстве номер двести семьдесят четыре.

Она пожала плечами, взяла конфету и положила в сумочку.

– Надо съесть сейчас, – сказал служитель.

– Зачем? – удивилась Зоя.

– Этим вы покажете уважение к театру.

– А если нет?

– Тогда я вас не пропущу.

– Но у нас билеты!

– Это само собой.

Зоя состроила недовольную гримасу и развернула леденец.

Служитель оставил их в покое. Они стали подниматься по мраморной лестнице. Зоя взяла его под руку, и Сергею это было очень приятно.

– Ты съел? – спросила она так, чтобы никто не слышал.

– Давно уже.

– А я – нет.

Она достала из сумочки носовой платок и выплюнула в него леденец. – Какая гадость!

– Не понравился?

– Не в этом дело. Не люблю, когда мне что-то навязывают.

– У нас другие порядки.

В зале Зоя углубилась в программку. Им предстояло смотреть непонятное авангардное представление из двух частей. В первом отделении значились какие-то «Плясовые причитания».

– Это еще что такое? – с недоверием спросила Зоя.

Сергей читал раньше об этой постановке и пояснил, что это такой жанр, придуманный для высвобождения негативной энергии

– И как эти причитания выглядят?

– Тебе понравятся, – не стал вдаваться он в подробности, потому что и сам не знал.

Вторым пунктом значилась опера "Задуши твою мать».

– Искусство ушло далеко вперед, – заметила она.

– О-о, оно развивается стремительно! – согласился Сергей.

– Но зачем же мать-то душить? – недоумевала Зоя.

– Это аллегория, не воспринимай буквально.

Она скептически хмыкнул.

– Посмотрим на ваши аллегории.

Плясовые причитания сначала напоминали обычный ансамбль песни и пляски. Вышли артисты в национальных костюмах разных народов и выстроились полукругом. Цыгане в красных рубахах вывели на цепи медведя и встали перед микрофоном. Медведь был без намордника и казался не очень большим. Двое цыган стояли у него по бокам и держали за слегка провисающие цепи, а двое других были на подстраховке. Сергей все же засомневался, сумеют ли они его удержать, если вдруг чего.

Из оркестровой ямы грянули балалайки. Цыгане подтолкнули медведя и он несколько раз рявкнул в микрофон, но не агрессивно, а скорее жалостливо с завывающими

интонациями, выдававшими желание, чтобы от него все отстали. Публика зааплодировала, медведя увели.

На возвышени в глубине сцены появились грудастые девушки, одетые весьма легкомысленно, и застыли в соблазнительных позах. Их появление приветствовали более сильными аплодисментами, чем выступление медведя. Некоторые и девушек были одеты в полоски из материи и казалось, что они только что вырвались из когтей того же медведя, который превратил их наряд в минимально допустимые лохмотья.

Музыка еще раз взметнулась вверх, а потом почти затихла. Девушки начали отбивать чечетку, сиськи затряслись, зал застонал.

К микрофону вышла первая артистка, высокая негритянка в желтом сарафане и кокошнике с накладной русой косой до задницы. Из-за этой косы, небрежно приколотой к ее природным черным кудрям она воспринималась как огородное чучело. В руках у нее была высушенная тыква с камешками внутри, по которой она ритмично похлопывала ладонью и тыква от этого тревожно гудела. Причитания начались.

– Соседка, зараза, купила себе новый наряд, – нараспев сказала негритянка почти без акцента, – который я тоже хотела, а она купила раньше!

Хор подхватил.

– Вот же гадина!

Девушки усилили ритм. Они смотрели в пол и не улыбались, но от этого не стали выглядеть менее привлекательно.