Читаем Воспоминания. Письма полностью

Убежден, что, наверное, Сельвинский стал писать Б<ерте> Я<ковлевне> с вечера ее отъезда, она стала получать письма раньше, и из этого невольного сравнения родились твои ощущения. Но теперь, наверное, давно уже наши письма у тебя и ты будешь получать их и дальше. Крепко тебя целую. Мне очень хочется написать Нине. Если успею, я это сделаю сегодня, если нет, то на днях.

Твой Боря


17 фев<раля> 1957, воскресенье

Дорогая мамуся! Я все хочу написать Нине и вместо нее выкладываю все, припасенное для нее, тебе. Мне все еще не дали ответа о Тициановой книге, и я в такой же неизвестности о ней, как о романе и о прочих своих делах в Госиздате.

Сегодня у Татьяны дым коромыслом, – жарит, парит и печет на целую казарму, а всего дай бог, чтобы приехало шесть человек. Началось с того, что на прошлой неделе Симонов[331] выражал неотложное желание повидаться с таким жаром, что чуть не расплавил телефонного провода. Так же рвались к нам и Рихтеры. Из-за них и заварил я эту кашу на нынешнее воскресенье. Но ведь как разговаривает Ливанов? «Надеюсь, никого из МХАТа не будет». И никого нельзя звать из-за него. Сегодня, оказывается, у Симоновых[332] вечером Филумена, Рихтер не готов к концерту 19-го и т. д. и т. д.

Я думаю, это последнее письмо, что я тебе пишу, принимая во внимание медленность их доставки. Дальше будем объясняться телеграммами.

Сегодня, проснувшись ни свет ни заря, долго лежал и думал, как ты все делаешь образцово, как следует: принимаешь решенье, приводишь его в исполненье, ездишь, лечишься, пишешь письма о горах, о природе, о бедных больных, купающихся в речке. Лежал в темноте и повторял про себя: хорошие письма, хорошая женщина. И я, правда, любуюсь тобой.

Леня завтра утром опустит это письмо в городе. Если потребуется что-нибудь, я припишу это вечером.

Твой Боря

Гости разошлись. Были Ливановы, художник Верейский[333] с женой и режиссер театра им. Ермоловой П. Васильев. Андрюша[334] с успехом читал свои стихи. Читал и я. Выпили 5 бутылок коньяку и 2 бутылки водки. Ливановы напугали меня слухом, будто 8 марта будет премьера Марии Стюарт. Это слишком рано, они еще не готовы. Книга Тициана в типографии, в производстве, но больше ничего Старостин[335] не знает.

Письмо, написанное из Переделкина в Цхалтубо (примеч. З.Н. Пастернак).


Талон к почтовому переводу на 2000 руб. в Цхалтубо.


7 февр<аля> 1957

Дорогая Зина. Сегодня Леня, съездив в университет, привез извещение о пришедших из «Зари Востока» по телеграфу трех с чем-то тысячах, из которых часть посылаю тебе. Надеюсь, что дойдет до твоего отъезда.


Телеграммы

В Цхалтубо, 8.2.57 г.

В отмену прежнего предложения насчет издательства высылаю немного денег почтовым переводом здоровы кланяемся целуем Боря


12.2.57 г.

Написали много писем дойдут все благополучно здоровы адресуй письма на дачу доходят очень хорошо целуем обнимаем не торопись отдыхай привези Нину и Ефимию Александровну Боря Леня


18.2.51 г.

Срочно телеграфируй город нужно ли выслать деньги и сколько здоровы любим целуем не торопись все в порядке Леня Боря


Фотографии

Зинаида (на переднем плане) и Ольга Еремеевы. 1913 г.


Зинаида Нейгауз. Киев, 1919 г. На оборотной стороне надпись: «Родной и любимой мамочке от Зины на добрую память»


Зинаида Нейгауз. Начало 1920-х гг.


Зинаида Нейгауз. 1926 г.


Генрих Нейгауз с родителями Густавом Вильгельмовичем и Ольгой Михайловной Нейгауз


Клавдиево под Киевом. 1926 г. Вторая справа – Зинаида Нейгауз. Первый слева во втором ряду – Генрих Нейгауз


Генрих Нейгауз


Зинаида Нейгауз. 1930 г.


Зинаида Нейгауз с сыном Адиком. 1927 г.


Зинаида Нейгауз с сыном Стасиком. 1930 г.


Адик и Стасик Нейгаузы. 1936 г.


Зинаида Нейгауз с сыновьями Стасиком (слева) и Адиком и родителями Генриха Нейгауза – Г.В. и О.М. Нейгауз. 1930 г.


Дарственная надпись Бориса Пастернака Зинаиде Нейгауз на сборнике: Б. Пастернак. «Две книги. Стихи». М.; Л.; Госиздат, 1930


Борис Пастернак. 6 апреля 1931 г. Вечер ФОСП


Евгения Владимировна Пастернак (первая жена Б. Пастернака) с сыном Женей. 1931 г.


Борис Пастернак с книгой Р.-М. Рильке. 1933 г. Фото А. Штернберга


Дарственная надпись Бориса Пастернака Зинаиде Пастернак на книге: Ю. Словацкий «Избранные произведения: Стихи, поэмы, драмы»


Борис Пастернак. 1 января 1937 г. Фото Л. Горнунга


Дом в Лаврушинском переулке, где Борис Пастернак жил с 1937 года. 1937 г. Фото И.Н. Николаева


Борис Пастернак. 1943 г. Фото В. Авдеева


В Переделкине. За столом Б. и З. Пастернак, Г. Нейгауз, Л. Тарасевич, А. и И. Пастернак; на переднем плане – Н. Табидзе. 1948 г. Фото С. Нейгауза


Дача Бориса Пастернака в Переделкине, где он жил с 1939 года


Зинаида Пастернак. Июль 1946 г. Фото В. Славинского


Зинаида Пастернак. 1948 г. Фото В. Славинского


Зинаида и Борис Пастернак с сыном Леней. Июнь 1948 г. Фото В. Славинского


Леонид Пастернак и Станислав Нейгауз. 1956 (?) г.


Борис Пастернак с сыном Леонидом. 1957 г. Фото Э. Фринта


Перейти на страницу:

Все книги серии Дневник моего сердца

Воспоминания. Письма
Воспоминания. Письма

Воспоминания – те же письма, с той разницей, что письма пишут конкретному адресату (частному лицу), воспоминания же, письма к вечности, если угодно, к другому себе. К себе, которого, возможно, уже и нет вовсе.Зинаида Пастернак, Нейгауз, по первому браку, подавала надежды как концертирующий пианист, и бог весть, как сложилась бы история ее, не будь прекрасной компании рядом, а именно Генриха Густавовича Нейгауза и Бориса Леонидовича Пастернака.Спутник, как понятие, – наблюдающий за происходящим, но не принимающий участия. Тот, кто принимает участие, да и во многом определяет события – спутница.Не станем определять синтентику образа Лары (прекрасной Лауры) из «Доктора Живаго», не станем констатировать любовную геометрию – она была и в романе, и в реальности. Суть этой книги – нежность интонаций и деликатность изложения. Эти буквы, слова, предложения врачуют нездоровое наше время, как доктор. Живой доктор.

Зинаида Николаевна Пастернак

Биографии и Мемуары / Документальное

Похожие книги

Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище
Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище

Настоящее издание посвящено малоизученной теме – истории Строгановского Императорского художественно-промышленного училища в период с 1896 по 1917 г. и его последнему директору – академику Н.В. Глобе, эмигрировавшему из советской России в 1925 г. В сборник вошли статьи отечественных и зарубежных исследователей, рассматривающие личность Н. Глобы в широком контексте художественной жизни предреволюционной и послереволюционной России, а также русской эмиграции. Большинство материалов, архивных документов и фактов представлено и проанализировано впервые.Для искусствоведов, художников, преподавателей и историков отечественной культуры, для широкого круга читателей.

Георгий Фёдорович Коваленко , Коллектив авторов , Мария Терентьевна Майстровская , Протоиерей Николай Чернокрак , Сергей Николаевич Федунов , Татьяна Леонидовна Астраханцева , Юрий Ростиславович Савельев

Биографии и Мемуары / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное
10 гениев спорта
10 гениев спорта

Люди, о жизни которых рассказывается в этой книге, не просто добились больших успехов в спорте, они меняли этот мир, оказывали влияние на мировоззрение целых поколений, сравнимое с влиянием самых известных писателей или политиков. Может быть, кто-то из читателей помоложе, прочитав эту книгу, всерьез займется спортом и со временем станет новым Пеле, новой Ириной Родниной, Сергеем Бубкой или Михаэлем Шумахером. А может быть, подумает и решит, что большой спорт – это не для него. И вряд ли за это можно осуждать. Потому что спорт высшего уровня – это тяжелейший труд, изнурительные, доводящие до изнеможения тренировки, травмы, опасность для здоровья, а иногда даже и для жизни. Честь и слава тем, кто сумел пройти этот путь до конца, выстоял в борьбе с соперниками и собственными неудачами, сумел подчинить себе непокорную и зачастую жестокую судьбу! Герои этой книги добились своей цели и поэтому могут с полным правом называться гениями спорта…

Андрей Юрьевич Хорошевский

Биографии и Мемуары / Документальное
100 мифов о Берии. От славы к проклятиям, 1941-1953 гг.
100 мифов о Берии. От славы к проклятиям, 1941-1953 гг.

Само имя — БЕРИЯ — до сих пор воспринимается в общественном сознании России как особый символ-синоним жестокого, кровавого монстра, только и способного что на самые злодейские преступления. Все убеждены в том, что это был только кровавый палач и злобный интриган, нанесший колоссальный ущерб СССР. Но так ли это? Насколько обоснованна такая, фактически монопольно господствующая в общественном сознании точка зрения? Как сложился столь негативный образ человека, который всю свою сознательную жизнь посвятил созданию и укреплению СССР, результатами деятельности которого Россия пользуется до сих пор?Ответы на эти и многие другие вопросы, связанные с жизнью и деятельностью Лаврентия Павловича Берии, читатели найдут в состоящем из двух книг новом проекте известного историка Арсена Мартиросяна — «100 мифов о Берии»Первая книга проекта «Вдохновитель репрессий или талантливый организатор? 1917–1941 гг.» была посвящена довоенному периоду. Настоящая книга является второй в упомянутом проекте и охватывает период жизни и деятельности Л.П, Берия с 22.06.1941 г. по 26.06.1953 г.

Арсен Беникович Мартиросян

Биографии и Мемуары / Политика / Образование и наука / Документальное