Воспоминания розы

Консуэло разговаривает с ним. По ту сторону океана, в Европе, исчезновение Сент-Экзюпери превратило его в легенду. Из него сотворили миф, он стал ангелом, архангелом, Икаром и Маленьким принцем, вернувшимся на свою планету; герой неба растворился в просторах космоса. В этом мифе для Консуэло не было места – она оказалась в тени, ее словно не существовало, хотя в руках у нее остались ключи ко многим тайнам. Едва ли Консуэло могла украсить собой легенду, слишком уж не вписывалась она в героическую и аристократическую историю Сент-Экзюпери. Консуэло досталось и от биографов, мало знавших о ее жизни: они либо просто игнорировали ее, либо считали эксцентричной дурочкой, с которой пренебрежительно обходились и родные писателя (за исключением его матери, Мари де Сент-Экзюпери), и их ближайшие друзья («опереточная графиня», «взбалмошная и капризная особа», «болтушка, плохо говорящая по-французски»). Консуэло предстает с их слов женщиной-вещью, фривольной кокеткой. Короче говоря, она, если можно так выразиться, вносила в миф беспорядок.

1944–1945. У Консуэло, по ее собственным словам, «не слишком бодрое настроение». Но искусство ожидания она освоила уже давно, ведь она только и делала что ждала, с тех пор как вышла замуж за Сент-Экзюпери. Вероятно, самые тяжелые часы ожидания начались для нее с марта 1943 года, после того как он ушел на войну. «Ваше желание сильнее всех мировых сил, вместе взятых, я ведь хорошо знаю своего мужа. Я всегда понимала, – рассказывает она в неизданном вымышленном диалоге с Сент-Экзюпери, – да, я всегда понимала, что вы уйдете. – И добавляет: – Вы хотели очиститься в этом потоке пуль и снарядов».

1944–1945 – для Консуэло это время подводить итоги, возвращаться к существованию на первый взгляд беспутному, богемному, «артистическому», каким нам представляется мир искусства тридцатых годов. А также время выживания, «достойного» Тонио. Консуэло должна подыскать новое жилье, найти источник средств к существованию, снова принять на себя роль вдовы. В любом случае не время для слез. «У меня не осталось их больше, любовь моя», – пишет она. Как преодолеть скорбь? «Вы вечны, дитя мое, мой муж, я ношу вас в себе, как Маленького принца, мы неприкосновенны. Неприкосновенны, как все, кто исполнен света». Консуэло оказалась не готова защитить себя в семейных и издательских дрязгах. С детства она сохранила слегка наивную и доверчивую непринужденность, которая не имела ничего общего с беспринципностью европейцев, она не была склонна к интригам… К тому же с Сент-Экзюпери она привыкла к жизни, свободной от любых ограничений и социальных условностей, к жизни, которая как нельзя лучше подходила ее бесшабашной, чувствительной и несдержанной натуре. Поэтому и теперь она поступала как умела – двигалась вперед интуитивно и так же, по наитию, устраивала свою новую жизнь.

Мощные ключи энергии, жизненной силы били в ней с самого детства, проведенного в Сальвадоре, где она родилась в 1901 году. Ранние годы ее, так же как у Сент-Экзюпери, прошли в единении с природой. Детство, проведенное в мечтаниях и фантазиях, было украшено ее воображением – Консуэло оказалась прирожденной сказочницей: она «ворковала», она «щебетала», она очаровывала, ниспровергая действительность и преображая ее в сказки. Она умела вышивать по канве реальных событий, заново выдумывала свою жизнь, и Сальвадор, с его выжженной землей, вулканами и землетрясениями, превращался в волшебную страну. Там она была богиней. В минуты спокойной и счастливой жизни Сент-Экзюпери постоянно заставлял Консуэло рассказывать о Сальвадоре, о том, как маленькой девочкой она играла с индейцами на кофейных плантациях своего отца среди банановых деревьев. «Расскажи мне историю о пчелах», – просил он, совсем как Маленький принц просит: «Нарисуй мне…» И Консуэло рассказывала. Сент-Экзюпери говорил ей: «Когда я лечу среди звезд и вижу вдали огоньки, я не знаю, то ли звезда в небе, то ли лампа на земле подает мне знаки, и тогда я говорю себе, что это моя маленькая Консуэло зовет меня, чтобы рассказывать свои истории, и я лечу на эти пятнышки света».

Консуэло не рассталась с детством, именно оно помогало ей пережить самые тяжелые моменты: измены Сент-Экзюпери, его отсутствие, авиакатастрофы и, наконец, исчезновение. Она тоже могла бы сказать: «Я родом из детства».

Ее характер – необузданный, несдержанный, взрывной, или «барочный» – в том смысле, который вкладывают в это слово великие писатели ее континента Борхес, Кортасар, Маркес, – оказался находкой для Сент-Экзюпери. Консуэло внесла поэзию в его жизнь, он существовал на одной волне с ней, богемной и взбалмошной. Оба они обладали аристократической независимостью духа, способностью превращать жизнь в легенды и сказки.