Воспоминания склеротика (СИ)

     Мне лично кажется, что каждый актер в театре ценен, даже если он не хватает звезд с неба, поскольку ни один, самый выдающийся артист не сыграет спектакль без партнеров (я исключаю монотеатр, это, как бы другой вид театрального искусства, которому я в своей творческой жизни отдал не мало времени и сил). И пусть партнеры этого замечательного актера будут не так талантливы, не так квалифицированы, но каждый вносит в меру сил свою лепту в театральный спектакль. Более того, скажу, что без среднего актера театр не может существовать. Должен же кто-то сыграть роль бессловесного лакея. На одних солистах театра не построишь. То ли почувствовав, что более, особого преимущества их группа отныне иметь не будет, то ли просто желая последовать за своим  режиссером, эти два очень ценных  актера уехали в Харьковский театр, который, конечно же, принял их с распростертыми объятьями.

     Как-то в Киеве, будучи в командировке на каком-то совещании, во время коллективного чаепития в номере гостиницы у главного режиссера Харьковского театра Виктора Андреевича Афанасьева, произошел довольно острый разговор. Хозяин номера давно держал на меня обиду за отказ приехать на работу к нему. Кроме того, он был крайне недоволен, что на фестивале 1972-го года Донецк получил диплом второй степени, а Харьков не получил вообще ничего. Так вот, Виктор Андреевич, как бы, между прочим, говорит: - что ж Вы, уважаемый Борис Наумович, поувольняли таких замечательных артистов как Фойерберг и Смирнова? – Присутствующие коллеги с напряженным вниманием прислушивались к разговору.  -  С тяжелым сердцем  освободил их по собственному желанию, – грустно отвечал я, -  но, узнав, что в таком прекрасном театре, как Харьковский, недостаёт хороших актеров, решил поделиться, поскольку в Донецке осталось ещё много достойных и талантливых артистов.

      Конечно, Афанасьев не ждал такого ответа. Он даже несколько растерялся, и уже не мне, а ему пришлось оправдываться: -  почему же? В Харькове и своих актеров достаточно.

     Но диалога продолжать не захотел и перевел разговор на другую тему.      У нас и позже с ним происходили острые стычки, но после того, как «любимые» его ученики сделали всё возможное, чтобы отречь своего учителя от театра, я как-то потянулся к нему. Мне хотелось его поддержать, и наши отношения быстро наладились, чему я был очень рад. Он, в свою очередь, очень тепло поздравил меня, когда я получил звание, и старался обязательно сообщить об этом всем, кто меня знал.

      Но вернемся к делам в Донецке.

      Режиссерский успех первых постановок надо было поддержать и некоторыми другими путями. Я начал занятия с актерами по теории и истории театра кукол. Правда, ненадолго. Вскоре я убедился, что даже самых  «любознательных» это не очень интересует. Практика показала, что если артисты и, прежде всего кукольники, проявляют желание учиться, то только ради диплома, который влияет на категорию, зарплату, получение звания. В остальном они совершено уверены, что знаний и навыков им вполне достаточно, чтобы при наличии их «выдающихся» талантов стать звездой первой величины. И если такое не происходит, то это слепота руководителей или происки врагов. В основном же, нежелание учиться, это проявление актёрской лени и, прежде всего, лени людей, попавших в кукловоды случайно, а таких большинство. Редких актеров можно назвать прирожденными кукольниками. Конечно, среди  «неприрожденных» есть люди весьма одаренные или достаточно способные, чтобы научиться этому ремеслу, но делают это они, опять таки, от лени, от нежелания работать на более сложной, а точнее, более тяжелой работе.

      Как-то ко мне пришла актриса с просьбой освободить её от работы по причине неудовлетворенности низкой зарплатой. -  Как же ты будешь дальше жить? – спросил я. – А я иду на хорошо оплачиваемую работу на хлебозаводе. -   Через две недели она вернулась с просьбой взять её обратно. – Почему? Не понравилось? – спросил я. – Да что Вы! Там надо работать. – Ответила мне любительница высоких зарплат.