Воспоминания советского посла. Книга 1

* * *

«Социалистический лагерь Додда» находился на восточном берегу Англии, в Кестере на море, поблизости от рыбачьего городка Грэт-Ярмус. Это была зеленая полянка, кое-где поросшая деревьями, раскинувшаяся у «самого синего моря». Правда, море это — модное Северное море — было не столько синим, сколько серо-свинцовым, но что за беда? Все-таки море есть море. В одном углу полянки возвышалось несколько легких построек барачного тина: столовая, кухня, кладовая. Все остальное пространство было покрыто пестрыми брезентовыми палатками, в которых размещались приезжающие гости: мужчины в одном конце, женщины — в другом, семейные пары — в третьем. В центре полянки стояла высокая мачта с вечно трепещущим на ней красным флагом. Внутренняя организация лагеря была построена на «полукоммунистических» началах: жили по три-четыре человека в палатке. Ели, пили все вместе в общей столовой. Дежурили по очереди на кухне Сами мыли посуду, сами убирали постели. Питались просто, но здорóво. Воздуха и моря было сколько угодно. Немножко не хватало солнца, но на это в Англии не приходится обижаться.

Распорядок дня в лагере как-то своеобразно сочетал строгость со свободой. Вставали в 7 час. утра. Завтракали между 8 и 9 часами. Потом шли на пляж, валялись на песке, купались, плавали, грелись на солнце, если оно появлялось. Между часом и двумя весело уплетали ленч, после которого отдыхали в палатках или на лужайке. В 5 час. пили традиционный английские чай с «тостами» (поджаренным хлебом) и джемом, а в 8 часов обедали. Во второй половине дня, перед чаем или между чаем и обедом, совершали прогулки по окрестностям: в старинный замок по соседству или на широкое устье реки Иер, или к берегам извилистого озера Ормесби, где так приятно было кататься на лодках. По вечерам после обеда устраивали танцы с музыкой или собеседования и дискуссии, или просто разбивались на группы и пары, сидели, курили, болтали, рассказывали сказки и необыкновенные истории. В 11 час. ночи все расходились по палаткам, и лагерь погружался в глубокий сон.

Мне очень нравился этот «Социалистический лагерь». Люди в нем были приятные и симпатичные, нравы простые и естественные, и атмосфера бодрая и веселая. В такой обстановке можно было хорошо отдохнуть, и я действительно отдыхал и набирался сил. Случайно у меня сохранилось письмо, которое я из «Социалистического лагеря» отправил моей кузине Пичужке в Москву. В нем я сообщал:

«Живу я хорошо… Главное, я нашел самого себя, я знаю, зачем и живу, я удовлетворен своей работой и смело смотрю в глаза будущему. И кажется мне часто, что это будущее скрывает какие-то широкие и заманчивые перспективы, что оно сулит так много интересного, захватывающего и красивого. Знакомо ли тебе ощущение, испытываемое человеком ясным летним утром после купания в холодном, чистом озере? Весь организм как-то невольно подбирается, полон упругой силы и свежей энергии. Вот это-то именно ощущение я систематически испытываю в последнее время… Мне часто хочется воскликнуть: «Хорошо и интересно жить!» И единственно, о чем я прошу судьбу, — это сохранить мне подольше мои нынешние ощущения».

Оглядываясь сейчас на пробежавшие с тех пор годы, я испытываю чувство глубокой благодарности судьбе. Реальная историческая действительность, несмотря на все пережитые трудности и страдания, несмотря на все сделанное мной промахи и ошибки, оправдала мои тогдашние смутные ожидания в такой мере, в какой я никогда не мог о том мечтать. В самом деле, разве могло быть что-либо более «интересное, захватывающее, красивое», чем величайшая из великих революций, которая пришла в мои дни? Впрочем, это лишь небольшое попутное отступление. В то далекое лето 1913 г. личные переживания меня мало занимали. На первом плане было другое. Больше всего меня занимали обитатели лагеря, все эти мужчины и женщины, которые, подобно мне, жили в брезентовых палатках на берегу моря. Кто были они? Во что они верили? Чего они хотели?