Воспоминания театрального антрепренера

В 1855 году Алексей Николаевич оказал мне большую услугу, отпустив ко мне на летний сезон многих молодых актеров Малого театра, под предлогом обыграться.

В этом месте я должен сделать маленькое отступление и упомянуть о некоторых подробностях этого года. Незадолго до своей кончины, император Николай Павлович разрешил додать спектакли на 2, 3, 5 и 6 неделях великого поста. В этот период времени я держал два зимних театра — Тверской и Костромской, и один летний — Вышневолоцкий. Воспользовавшись таким высочайшим разрешением, я продолжал театральные представления в Твери постом. Полицеймейстером там в то время был Д-льн. На 18-го февраля у меня был назначен спектакль, обещавший порядочный сбор. Объявленное начало его, по обыкновению, было сем часов вечера, хотя раньше восьми редко когда поднималась занавесь. Вдруг, в шесть часов приезжает в театр Д-льн и требует меня. Я моментально был извещен об этом, так как жил неподалеку от театра. Спешу к полицеймейстеру, и вижу, что он задумчиво ходите около кассы.

— Что такое? — спрашиваю его с недоумением.

— Много ли сегодня билетов продали?

— А вам на что это знать?

— Значит, нужно, если спрашиваю.

Ничего не понимая, обращаюсь к кассиру:

— На много ли наторговали?

— На триста рублей слишком, — ответил кассир.

— Цифра изрядная! — сказал Д — льн и торопливо прибавил, — собирайте как можно скорее актеров и начинайте представление.

— Зачем? — дивился я, не постигая истинного значения озабоченности и волнения полицеймейстера. — Кто-нибудь смотреть нас приедет?

— Не до расспросов! Делайте, как говорю…

— Во всяком случае ранее семи часов начинать нельзя, — запротестовал было я, — потому что билетов продано много и публика, невольно опоздавшая, будет претендовать…

— Ах! Господи! — раздраженно перебил он меня. — Ну, пусть себе претендует, да только вы-то не медлите…

Делать было нечего, я наскоро собрал труппу и упросил всех как можно скорее приготовиться, чтобы начать спектакль. Д-льн из театра исчез. В шесть с половиной приказываю поднять занавесь и первое действие комедии идет положительно при пустом театре. К концу акта в дешевых местах стали показываться зрители… В начале восьмого часа в партере появляется Д-льн и останавливает ход действия, объявив, что скончался император Николай Павлович.

Разумеется, это известие произвело на всех грустное впечатление и спектакль прервался на пол-фразе.

Д-льн прошел ко мне на сцену и тихо сказал:

— Вот почему я торопил вас начинать!.. Теперь все-таки останется у вас сбор, потому что представление не отменено, а прекращено по требованию властей на половине. Следовательно, теперь никто не имеет права требовать обратно своих денег…

Вот образец беспредельной доброты Д-льна, славившегося ею вполне заслуженно.

Ожидая продолжительного траура, я распустил всю свою труппу до следующей зимы: О летних спектаклях я и не мечтал даже, будучи в полной уверенности, что всякие увеселения прекратятся по крайней мере на полгода. Но кто-то из приехавших в Тверь из Петербурга сообщил мне, что молодой император Александр Николаевич разрешил летние развлечения, которые представлялись почти насущною потребностью, благодаря различным обстоятельствам, неприятно слагавшимся для России. Спеша проверить этот слух, я отправился в Москву к Верстовскому, которому, по моему предположению, должно было быть все известно официальным образом.

Алексей Николаевич, по обыкновению, принял меня радушно и подтвердил, что действительно все летние увеселения разрешены.

— Но за то, — прибавил он, — постом никогда уж больше спектаклей не будет. На них наложено veto…

В последующем разговоре, Верстовский спросил меня:

— Стало быть летом театр держать где-нибудь будете?

— Свой, Вышневолоцкий, — ответил я, — он всегда за мной…

— А труппа в виду имеется? Или зимняя остается?

— Нет, зимняя распущена вся, до одного человека. Придется набирать новую…

Алексей Николаевич на минуту замолчал, точно что-то соображая, и вдруг воскликнул:

— А наши императорские актеры вам нравятся?

Я не сразу нашелся на этот вопрос. Так он был неожидан для меня, что я принужден был переспросить Верстовского:

— То есть как нравятся?

— А так, — ответил он несколько иронизирующим тоном, — пригодны ли они для вашего театра?

— Да для какого же они могут быть не пригодны, — отозвался я о действительно талантливых на подбор артистах Малого театра,

— Ну, а если они вам нравятся, — самодовольно произнес Алексей Николаевич, — то выбирайте любых, кого угодно отпущу к вам. Только чур! старичков не тормошить, — предупредил он, — они у меня не совсем поворотливы, их нужно оставить на печи дремать.

Я выразил сомнение — согласятся ли они? Верстовский уверенно возразил:

— Разумеется, согласятся… Я их на «обыгрьш» к вам пошлю…

— Но может быть это дорого будет мне стоить?

— За вознаграждением не погонятся, потому что они и так обеспечены… Дадите им на пряники, да окупите их житье в Волочке, — вот и все…