Воспоминания театрального антрепренера

— В шутку? Извините-с, такими вещами не шутят… А если вы мне не верите, что это подарок публики, расспросите капельмейстера, товарищей, антрепренера, — они все видели при каких обстоятельствах я получил эти часы…

Так купец и не получил своего хронометра от находчивого Милославского.

В том же Нижнем-Новгороде Николай Карлович «пошутил» со мной, когда я, будучи антрепренером Костромского театра, приехал в Нижний за актерами, долженствовавшими пополнить мою труппу.

Нижегородским антрепренером в то время был заика Смольков, который не любил, чтобы ему задавали подряд несколько вопросов, он в них путался и ни на один впопад не мог ответить.

С этим Смольковым я был знаком, почему без стеснения заходил в его театр во время репетиций и виделся с нужными мне лицами, между прочим с Милославским, Константином Федоровичем Бергом (впоследствии артист Московского Малого театра), Федором Алексеевичем Бурдиным (впоследствии артист Александринского театра) и др., поехавшими из Нижнего служить ко мне в Кострому. В первое свое посещение репетиции, я позвал будущих членов моей труппы в трактир напиться чаю.

Проведя в трактире добрый час в мирной беседе, я подозвал слугу и, вручая ему трехрублевую бумажку, приказываю получить с меня, что следует. Слуга, к моему крайнему удивлению, от этого отказывается.

— Уже заплачено, — сказал он и, указывая на Милославского, прибавил: — вот они отдали.

— Николай Карлович, с какой же это стати! — заметил я ему с укоризной.

— Ну, что за счеты между товарищами!

— Однако, пригласил вас я — я и должен расплачиваться!

— Все равно, в другой раз заплатите!

На следующий день снова захожу на репетицию и снова увлекаю свою компанию в трактир на беседу. При расплате повторяется вчерашняя история.

— Нет, уж сегодня очередь моя, — сказал я Милославскому и, обращаясь к слуге, приказал: — возврати назад Николаю Карловичу деньги и получи с меня…

Слуга в нерешительности поглядывал на Милославского, а тот отрицательными знаками удержал его от поползновения исполнить мой настоятельный приказ.

— Как вам угодно, Николай Карлович, — сказал я, — а это допустить не могу. Он должен получить с меня…

— Не беспокойтесь, мы и на ваш счет еще успеем погулять…

После продолжительных распрей, пришлось невольно уступить Милославскому, в чаянии отплатить ему тем же при следующей встрече. Я дал себе слово ни под каким предлогом в будущий раз ни на одну минуту не отпускать его от нашего стола, чтобы не было ему возможности снова учинить расплату, ставившую меня перед актерами положительно в неловкое положение.

Являемся опять в трактир и, несмотря на мой строгий надзор за Милославским, в конце концов оказывается, что за все уже опять уплачено. Я уже стал сердиться и доказывать не в меру услужливому и любезному Николаю Карловичу, что подобная его предупредительность может серьезно рассорить нас, и если он сейчас же не возьмет из буфета обратно своих денег, то я принужден буду избегать его компании в таких потребительных местах.

— Я за вами ухаживаю, как за будущим своим антрепренером, — шутливо ответил он, — а потому претендовать на меня вы не вправе за то, что я, может быть, и не умело, но искренно стараюсь проявить во всем мою к вам привязанность…

— Счет дружбы не портит, — сказал я и снова примирился с проделкой Милославского.

Накануне своего отъезда из Нижнего, я опять созвал приятелей в трактир, предупредив Милославского, чтобы он не наживал в моем лице себе врага…

За чаем Николай Карлович обращается к актерам и говорит:

— А как вы думаете, господа, нужно учинить проводы Николаю Ивановичу или нет!

— Нужно! — ответили хором присутствующие.

— Человек! Шампанского заморозить! — скомандовал он. — Да не закусить ли перед шампанским чем-нибудь лакомым? Как вы полагаете, господа?

«Господа» охотно согласились закусить.

— Человек! — снова воскликнул Милославский, — учини-ка нам уху из живых стерлядей, да непременно из живых… -

После этого последовало еще несколько гастрономических заказов и когда все было уничтожено, Милославский потребовал подать счет, который достигал пятидесятирублевой цифры. Наскоро пробежав его, Николай Карлович вручил мне этот Трактирный документ и с свойственной ему улыбочкой сказал:

— Вот теперь можете заплатить!

Тут только я сообразил к чему клонились его предварительные полтинничные расходы. Разумеется, мне более ничего не оставалось делать, как погасить этот счет и намотать на ус вообще «шутливую» натуру Милославского.

От Милославского перехожу к более современному факту, изображающему уловки нынешних антрепренеров.

Одно время было обращено строгое внимание власть имущих да антрепренеров, в виду их частых прогаров, от которых терпели исключительно одни бедняки актеры. Стали требовать от них залог в размере пяти тысяч рублей. Требование это имело положительную силу закона: никто не имел права взять на себя антрепризу без представления губернатору означенной суммы.