Воспоминания.Том 1

Речь произвела очень хорошее впечатление, и Дума наградила нового Председателя бурными овациями.

В Москве в это же время были произведены выборы в Государственную Думу на место покинувшего Думу Головина. Избран был Тесленко, ставленник кадетской партии.

20 марта в Москву для погребения привезли тело скончавшегося в Петербурге Г. И. Кристи, бывшего до меня московским губернатором. Он скончался сравнительно еще молодым от грудной жабы. На вокзале ко времени прихода поезда собралось очень много его бывших подчиненных и сослуживцев, а также и чинов полиции, среди коих он оставил по себе очень добрую память; все пришли отдать последний долг всегда снисходительному и благожелательному своему бывшему начальнику.

В середине апреля скончался богородский исправник Н. А. Бабин, о котором я упоминал в своих воспоминаниях за 1909 г., когда он подвергся травле членов Коломенского отдела "Союза русского народа" и чуть было не попал под суд благодаря кляузам, которые мне удалось пресечь. […]

17 апреля, в день рождения в Бозе почившего императора Александра II, состоялось торжество прибития мраморной доски на стене Николаевского дворца в память того, что в этом дворце в 1818 г. родился великий князь Александр Николаевич — будущий император Александр II. После торжественного молебствия и освящения доски, доска была прибита, на ней надпись: "Царь-освободитель император Александр Николаевич родился в этом дворце 17 апреля 1818 г.".

Вокруг дворца были выстроены Александровское военное училище и части войск, шефом которых был почивший в Бозе Государь. Были высшие власти, представители города и члены Исторического общества. Профессор Цветаев произнес краткую речь, познакомив с историей сооружения памятной доски по инициативе Комиссии исторических надписей. Парад принимал командир 25-го армейского корпуса генерал Зуев.

28 апреля в Москве в судебном присутствии Уголовного кассационного департамента Правительствующего Сената с участием сословных представителей началось слушанием дело бывшего московского градоначальника отставного генерал-майора А. А. Рейнбота и его бывшего помощника отставного полковника В. А. Короткого по обвинению их в преступлениях по должности. Дело слушалось в Екатерининском зале здания Судебных установлений и продолжалось до 17 мая.

Рейнбот обвинялся: 1) в ряде нарушений кассовых правил, каковые были допущены в казначейской части Московского градоначальства, а также в противозаконных действиях, допущенных им при расходовании отпускавшихся на нужды того же градоначальства кредитов; г) в превышении власти при разрешении административным порядком дел о нарушении обязательных постановлений по санитарной части, по извозному промыслу и содержанию ассенизационных обозов; 3) в том, что для привлечения пожертвований в особый благотворительный фонд на устройство в Москве Приюта для престарелых чинов полиции и школы для их детей, помимо сбора денег через полицейские участки, мерами притеснения и угроз от лица градоначальника и его помощника Короткого, к делу пожертвований было привлечено несколько групп обывателей: содержатели домов терпимости и квартир свиданий, содержатели ассенизационных обозов и ломового извоза, содержатели заведений трактирного промысла и представители администрации столичных московских клубов.

После допроса многочисленных свидетелей 12 мая начались прения сторон. Обвинитель, товарищ обер-прокурора Сената Носович, указав на целый ряд случаев превышения власти и недопустимых правонарушений, вывел заключение, что все это было сделано Рейнботом, главным образом, для искания популярности. Закончил же он свою обширную речь сожалением, что такой богато одаренный и талантливый человек, как Рейнбот, позволил себе опуститься настолько, что из героя обратился в деятеля, очутившегося на скамье подсудимых.

Представители защиты Минятов и Карабчевский горячо защищали своего доверителя. Минятов в заключение своей речи сказал, что Рейнбот был популярен и, может быть, даже слишком популярен для того, чтобы не явилось желание уничтожить его еще более популярным обвинением. "И вот, я утверждаю, — добавил он, — что общественная сторона этого дела достаточно выяснена, и вам, господа сенаторы и сословные представители, надлежит сказать ваше последнее слово. Но те, кто вручил вам полномочия, чтобы обличить в этом деле ложь и произвол, те, может быть, не вполне ясно представляют себе все размеры лжи и произвола, которые вы установите в вашем приговоре. Бывают эпохи, когда вынуждены молчать все общественные силы, когда вынуждена молчать наука, молчат даже законодательные учреждения. Я оканчиваю лишь просьбой вынести тот приговор в этом деле, на который рассчитывают обвиняемые и который приветствует защита, как устранение того произвола, который был до сих пор. Мы ждем приговора, который будет встречен, как истинный праздник правосудия".