Воспоминания. Том 1. Сентябрь 1915 – Март 1917

В припадке острого помешательства, вице-адмирал Карцов пронзил себя тогда насквозь штыком, выхваченным им у караульного солдата, и ответным выстрелом часового едва не был убит...

Вскоре был подан кофе, каждому на отдельном изящном серебряном приборе. Государь закурил папиросу, после чего стали курить и другие. Завтрак кончился.

Встав из-за стола, Государь перекрестился и затем вышел в зал.

За Государем вышли все остальные и в прежнем порядке выстроились полукругом против двери кабинета Его Величества.

Мое место оказалось на этот раз в середине полукруга, против Государя, стоявшего в центре, у стены...

Глаза Государя и мои встретились, и Его Величество, с приветливой улыбкой, подходил ко мне...

Я сделал несколько шагов навстречу...

Глаза всех стоявших в зале устремились на меня...

Я чувствовал на себе взор протопресвитера Шавельского, следившего за каждым моим движением.

Глава XIII. Беседа с Государем Императором

"Я помню Вас, когда Вы были у Меня в первый раз, в Царском Селе, незадолго перед прославлением Святителя Иоасафа", – сказал мне Государь, приветливо протягивая руку.

"И в этот раз я имею счастье представляться Вашему Императорскому Величеству по милости Святителя Иоасафа", – ответил я.

"Что же теперь, – подумал я, – ожидать новых вопросов, заставлять Государя выдумывать новые темы разговора?.. И это будет называться соблюдением придворного этикета"... Я знал, до чего Государь тяготился необходимостью подыскивать темы разговора с мало знакомыми лицами и как был доволен, когда видел перед Собою человека, не связанного условностями придворного этикета, и слышал его непринужденную речь... Не мог я забыть впечатлений от первой аудиенции, когда, вопреки данным мне наставлениям, обязывавшим меня отвечать только на вопросы Государя, я подробно рассказал о Святителе Иоасафе и вызвал у Государя живейший интерес к рассказу. И, хотя меня очень связывало присутствие посторонних лиц, зорко следивших за мною и вслушивавшихся в каждое произнесенное мною слово, хотя я и видел, что протопресвитер Шавельский не спускает с меня глаз и точно гипнотизирует меня, однако предмет беседы был столь важен, а убеждение, что никто, кроме меня, не скажет Царю правды, было стать велико, что я не обращая внимания на окружавших, не ожидая дальнейших вопросов Государя, сказал Его Величеству:

"Я прибыл в Ставку еще вчера, по повелению Ея Величества"...

"Как... Вы приехали по поручению Императрицы?.. Я ничего не знал. Мне никто ничего не сказал", – удивился Государь.

"Вот момент разоблачить действия о. Шавельского, – подумал я. – Совершенно очевидно, что Государыня, получив доклад графа Ростовцова уже после моего отъезда в Ставку, не успела предуведомить Государя о моей командировке; а от протопресвитера Шавельского, или от кого-либо другого, Государь узнал лишь о моем приезде, но зачем я приехал, и чем был вызван мой приезд – не знал. Однако я удержался от того, чтобы дать выход своему недоброму чувству к протопресвитеру, и сказал Государю: "Да, Ваше Величество, и, если Вы разрешите, то я расскажу, чем вызвано повеление Императрицы"...

"Да, да, расскажите. Я должен знать об этом", – живо ответил Государь.

"В одной из моих книг, какие я имел счастье поднести Вашему Величеству на первой аудиенции, помещен рассказ о том, как Святитель Иоасаф обрел чудотворный образ Матери Божией, тот самый, какой, по повелению Ея Величества, я привез вчера в Ставку. Однажды Святитель увидел во сне очень запущенный, ветхий храм, где производился ремонт и где, в углу, среди кучи сора, были свалены разные иконы... От одной из них, озаренной необычайным сиянием, исходил ослепительный луч света, и Святитель, приблизившись к иконе, услышал глас: "Смотри, что сделали с Моей иконою служители алтаря сего... По особому произволению Господа, эта икона является источником благодати для веси сей и всей страны, а, между тем, остается в таком поругании"... Внешний вид храма глубоко запечатлелся в памяти Святителя: при следующих объездах своей епархии, Святитель пристально всматривался в каждую церковь, отыскивая ту, какую видел во сне, пока не нашел ее в селе Песках, Изюмского уезда.

Весть об обретении чудотворной иконы быстро разнеслась повсюду, и Песчанский образ Божией Матери скоро сделался известным по всей России, изливая на верующих обильные чудеса милости Божией, что удостоверяется, между прочим, и теми драгоценностями, коими украшена эта, стоящая в бедном сельском храме, икона.

Вот эту-то икону, вместе с Владимирской иконою Божией Матери – материнским благословением Святителя на иночество, – и приказал Святитель Иоасаф доставить на фронт, явившись одновременно одному благочестивому старцу, живущему в селе Песках, и полковнику О., бывшему тогда на фронте... Это было еще в прошлом году; но мало кто поверил такому явлению Святителя"...

"Это всегда так, – сказал Государь, – теперь верующих мало"...