Воспоминания. Том 2. Март 1917 – Январь 1920

Есть люди без всякого заглавия в жизни, не занимающие никакого служебного положения, не оставляющие никаких следов в сфере государственной или общественной жизни, а между тем настолько богатые духовным содержанием, что о них можно написать целые тома, останавливаясь только на красоте их нравственного облика. Эти люди рождаются точно для того, чтобы служить живым укором совести для других; с ними не сливаются, их часто не любят, но с ними считаются, на них оглядываются, в их присутствии сдерживаются, и ложь, неправда обращаются в бегство при одном их появлении. К числу этих редкостных цельных натур принадлежал и князь Димитрий Владимирович, о котором можно сказать, что он был одним из самых достойнейших представителей Фемиды, не знавшим неправды и не допустившим в течение всей своей жизни и службы ни малейшего компромисса с нею. Князь Д.В. был достойнейшим сыном своего выдающегося отца, память о котором и доныне жива в Киевском учебном округе. И, чтобы обрисовать его облик, нужно остановиться на том духовном наследстве, которое он получил. Отец его, князь Владимир Димитриевич, по окончании курса юридических наук в Киевском университете св. Владимира начал свою службу в Московском Сенате. Там же, в Москве, он и женился на Анастасии Димитриевне Корсаковой, сестра которой Мария Димитриевна вышла замуж за бедного студента, пробивавшегося уроками, Александра Николаевича Шварца, впоследствии министра народного просвещения. Мария Димитриевна нередко вспоминала, как сурово был встречен московским обществом ее брак с А.Н. Шварц, особенно при сопоставлении брака ее сестры Анастасии с князем В.Д., бывшим тогда одним из блестящих представителей московского beau mond'а.

Князь Владимир Дмитриевич был одним из тех светских либералов 60-х годов, которые пламенели любовию к народу потому, что не знали ни самого народа, ни его действительных нужд и способны были оказывать последнему только медвежьи услуги. Тем не менее, им нельзя было отказывать ни в искренности, ни в благородстве побуждений, и ни блестящее место, какое князь В.Д. занимал в обществе, ни счастливые условия службы, ни его семейная обстановка не заглушали в нем сознания долга к меньшему брату. Не знаю в точности причин, заставивших князя В.Д. переехать из Москвы в Тверь, где он получил место старшего чиновника особых поручений при Тверском губернаторе. Некоторое время спустя он перешел на службу в канцелярию Киевского генерал-губернатора князя А.М. Дондукова-Корсакова и настолько быстро выдвинулся, что, не достигнув и 30 лет, был назначен временно и.д. управляющего канцелярией начальника Юго-Западного края. Но здесь, в Киеве, князя В.Д. постигло великое горе. Свирепствовавшая в Киеве холера унесла в могилу его жену Анастасию Димитриевну, скончавшуюся в расцвете сил 26-ти лет от роду, оставив после себя двух малолетних детей Димитрия и Сергея. Воспитанию своих сыновей князь и посвятил свою жизнь, переехав на жительство к своей матери княгине Любови Давидовне, рожденной Горленко, имевшей свой дом-особняк на Бибиковском бульваре, № 5.

Между тем начальник Юго-Западного края князь А.М. Дондуков-Корсаков был назначен комиссаром Болгарии и, ценя выдающиеся дарования князя В.Д. и будучи родственно расположен к нему, неоднократно приезжал к князю, предлагая ему портфель министра народного просвещения в Болгарии. Однако, не желая расставаться с матерью и не имея возможности покинуть малолетних детей, князь В.Д. отклонял всякого рода предложения, тем более что они не совпадали и с его убеждениями, по силе которых князь признавал полезной только службу на местах, в теснейшем соприкосновении с народом и его нуждами. Вот почему, когда князь А.М. Дондуков-Корсаков уехал в Болгарию, князь В.Д., к общему удивлению и недоумению, перешел на службу в ведомство народного просвещения, заняв скромную должность правителя канцелярии попечителя Киевского учебного округа, в каковой должности и пребывал до самой своей смерти. Узнав об этом, А.Н. Шварц, бывший в то время попечителем Рижского учебного округа, предлагал князю В.Д. целый ряд должностей по ведомству народного просвещения, однако князь неизменно отвечал: "Когда дерево болеет, нужно лечить его корни, а не ветви", и выражал сожаление, что не может отдаться служению народу в должности еще более скромной.