Воспоминания торговцев картинами

В 1878 году в Париже состоялась большая Всемирная выставка. В павильоне изящных искусств, разумеется, не было ни одной работы Мане, Дега, Моне и их группы. Однако, к всеобщему удивлению, жюри, почти целиком состоявшее из художников и, несомненно, стремившееся обезопасить себя от невыгодных сравнений, постаралось, сверх того, не допустить на выставку ни одной вещи Делакруа, Милле, Руссо, Бари, Декана, Рикара, Тройона и других живописцев вышеназванной школы, скончавшихся в последние годы. Оно снизошло лишь до того, что разрешило вывесить 10 картин Коро, из которых только 2 были подлинно ценными, 9 вещей Добиньи и 3 – Изабе.

Чтобы по мере возможности исправить последствия столь отвратительного остракизма, я задумал устроить в своей галерее на улице Лаффит ретроспективную выставку[31] наших великих покойных мастеров. Однако я был лишен тех сокровищ, которыми располагал прежде, и мне пришлось обратиться к крупнейшим парижским коллекционерам, единодушно согласившимся доверить мне то лучшее, что было в их собраниях. Благодаря им выставка по своему значению и красоте оказалась несравнима с той, которую по примеру моему Антонен Пруст устроил в 1889 году в зданиях на Марсовом поле и которая также имела большой и заслуженный успех. Я сумел показать 380 картин, в том числе 88 – Коро, 61 – Милле, 33 – Руссо, 32 – Делакруа, 30 – Курбе, 34 – Рикара, 21 – Диаза, 18 – Добиньи, 17 – Тассера, 13 – Поля Юэ, 11 – Тройона, 7 – Шентрёйля, 9 – Фромантена, 8 – Бари, 4 – Декана.

Эта выставка произвела глубокое впечатление на всех, кто посетил ее, чтобы насладиться творениями наших великих художников, но ей недоставало официального престижа, и успех она имела ограниченный. Публики было мало, и я не покрыл даже свои расходы.

Тем не менее выставка сильно повлияла на иностранных и французских любителей и людей со вкусом. Они воспользовались случаем, чтобы познакомиться с нашей прекрасной школой, а это весьма помогло вновь привлечь к ней внимание публики. Результаты выставки сказались на распродажах следующих лет, в частности на распродажах собраний господ Уилсона и Хартмана, на которых картины, фигурировавшие на моей выставке, пошли по неслыханным ценам.

В этой связи мне вспоминается фраза, сказанная мне одним из крупных нью-йоркских торговцев, Германом Шауссом, когда я, показывая ему свою выставку, заметил, что он совершает ошибку, не уделяя внимания нашим великим художникам. Он ответил буквально следующее: «Эти картины никогда не найдут спроса на нашем рынке». Два года спустя он стал одним из самых рьяных покупателей этих картин, которые сумел потом продать по баснословным ценам. Он был хорошим коммерсантом и понимал, что, раз клиенты начали чем-то интересоваться, этот товар и надо им поставлять. Вот вам типичный пример той быстроты, с какой изменились вкусы покупателей. Вскоре после этого Шаусс получил от французского правительства орден.

Со мной обошлись не столь любезно. После ретроспективной выставки 1878 года и особенно ввиду многолетних моих заслуг перед французским искусством самые наши выдающиеся художники и художественные критики обратились в министерство народного образования и изящных искусств с ходатайством о награждении меня крестом Почетного легиона. Несмотря на неоднократные настояния, их ходатайство, под которым стояло множество подписей, так и осталось под сукном. В этом следует видеть проявление враждебности, которую всегда питали ко мне в официальных сферах. Правда, в 1879 году я устроил публичную распродажу в пользу свободной школы, которую правительство как раз начало подвергать гонениям, а в 1881-м был даже арестован за протест против такого акта произвола, как изгнание из Франции конгрегаций, занимавшихся воспитанием юношества. Поплатился я и за такое преступление, как попытка привить зрителям любовь к импрессионистам в ущерб интересам всех тех художников, которым покровительство государства и извечное невежество публики помогли прослыть лучшими мастерами своего времени.

1880–1887

В 1880 году, благодаря поддержке господина Федера, директора знаменитого «Union G'en'erale» и любителя живописи, с которым меня познакомили незадолго до этого и который проникся ко мне самыми дружескими чувствами, мои дела начали принимать совершенно иной оборот. Кредиты, предоставленные в мое распоряжение Федером, облегчили мне проведение различных выгодных операций, в частности позволили выкупить у господина Эдвардса большую коллекцию картин, отданных ему в обеспечение взятых у него взаймы сумм и пущенных мною с аукциона в феврале 1881 года с разрешения Эдвардса, фиктивно все еще остававшегося их владельцем. Эта коллекция состояла из таких первоклассных произведений, как, например, «Танжерские одержимые», проданные за 95 000 франков. Этот шедевр, который Делакруа отдал за 1000 франков, в 1852 году на распродаже ван Изакера пошел всего за 2175 франков и был приобретен мною в 1869 году на распродаже маркиза дю Ло за 48 500 франков. Теперь он принадлежит господину Дж. Дж. Хиллу и стоит по меньшей мере полмиллиона.