Воспоминания военного контрразведчика

«Вот и мой конец» — вновь обожгла растерзанное стрессами сознание тревожная мысль. Руки стали влажными. Десять минут, наполненные тягостным ожиданием, еще не истекли, он торопил события, поэтому вошел в кабинет несколько раньше и стал, затаив дыхание, ждать удара. Однако Николай Ильич был в настроении, находясь подшофе. Почему-то вспомнились слова повара из посольства в Лаосе: «Каждая профессия пьет специфично: столяр — в доску, печник — в дым, сапожник — в стельку, токарь — до упора, дипломат — в лоск». Резидент вальяжно растянулся в кресле, зевнул и проговорил:

— Анатолий, смотайся на рынок. Надо запастись продуктами для узкого представительского мероприятия. Возьми… — Он стал перечислять список желаемого.

Анатолий быстро записывал в блокнот. Беспокойство отлегло от сердца. «Значит, посол говорил не обо мне, если Ильич продолжает доверять выполнение личных заданий», — обрадовался Анатолий. Счастье — это всего лишь отсутствие несчастья, quand même[26]. Судьба поворачивалась к нему лицом. Он был вне подозрений! Значит, возможна долгожданная встреча с Нади.

* * *

Наконец день назначенной встречи настал. Филонов вышел из посольства, машинально на маршруте своего движения прошел сквозь две торговые лавки, перепроверился от местной службы наружного наблюдения, направился к оговоренному месту и думал только о предстоящем времяпрепровождении с женщиной, вскружившей ему голову, с женщиной, которую он начал любить. Снова городская суета— машины, людские потоки, какофония звуков, торговые ряды базара…

На месте встречи Нади не было. Он прождал несколько минут — никого. Прочесал трижды квартал, но любимой дамы не обнаружил. Пришлось, не солоно хлебавши, отправиться в посольство. Сладкие раздумья сменились унылым оцепенением, из которого его вывел скрип тормозов неожиданно поравнявшейся с ним знакомой автомашины. За рулем сидел мужчина лет сорока, одетый в светлую сорочку с воротником-стойкой, входившим тогда в моду. Кейн внес изменения в ранее разработанный план вербовки, утвержденный резидентом. Собственно, изменена или откорректирована была только тактика, остальное осталось прежним.

— Садитесь, молодой человек, подвезу, — предложил услужливо незнакомец и открыл дверцу.

Анатолию показалось лицо водителя знакомым: настолько он непринужденно и заинтересованно вел разговор. Усталость от пешей прогулки и невыносимый зной сделали свое дело — он нырнул в авто. Филонов лихорадочно начал ворошить память: где он мог видеть этого человека? Вспомнил, он сидел в полицейском участке при разборе ДТП.

— Здравствуйте, товарищ Филонов. Привет вам от Нади, — мило улыбнулся незнакомец, внимательно посмотрев в глаза пассажиру. Так изучающие смотрят только профессионалы спецслужб или артисты с экрана. То, что ударение было сделано на слове «товарищ», не ускользнуло от Филонова.

— Я знакомый Нади. Меня зовут Эдвард Кейн. Вас зовут Анатолий?

— Да! Если мне не изменяет память, мы с вами знакомы. Вы трижды присутствовали при расследовании ДТП в полицейском участке, не так ли?

— Да, да, это так, — не стал юлить Кейн. — Эдвард Кейн, первый секретарь специальной американской миссии службы защиты интересов США при посольстве Швейцарии в Алжире.

После этого Эдвард раскрыл папку и вытащил оттуда толстый конверт из желтой плотной бумаги с блестящими зажимами на верхнем клапане. Он положил его на колени офицеру.

— Нади просила просмотреть содержимое конверта прямо в машине и вернуть ей те фотографии, которые вам не понравятся.

Анатолия взволновала и заинтересовала передача — вроде нигде не фотографировались. Он быстро разогнул металлические дужки конверта и обнаружил в нем пачку цветных фотографий высокого качества. Вот они с Нади в городе у книжного магазина, в машине, у дома. А затем… Затем кровь ударила в голову, застучало в висках, лоб мгновенно покрылся испариной, к горлу подкатывался комок, а сердце готово было выпрыгнуть из грудной клетки. Теперь он, к сожалению, понял, что плохо воспринимал учебу со службой наружного наблюдения. Да, зря, но поезд ушел, сожалеть поздно. Самообладание сохранил, держал себя в руках.

На фотографиях — два обнаженных знакомых тела в разных позах и в причудливо-порнографических ракурсах. «Она раздевалась неторопливо, — вспоминал Анатолий, — как профессионалка из стриптиза, со знанием дела… стерва, стерва. Как же я не догадался? Она ведь позировала, точно зная места расположения фотообъективов».

Потом он резко повернулся к Эдварду и с деланой суровостью спросил:

— Это что, шантаж компрматериалами? Вы меня шантажируете?

— Нет, просто зафиксированные на века приятные мгновения, обретшие, как говорят философы, материальную форму, — ядовито заметил Кейн и тут же добавил: — Нади не ищите, она срочно вылетела в Штаты, однако просила не волноваться, так как эти свидетельства взаимной близости останутся приятными воспоминаниями не только для вас, но и для нее. Возможно она скоро вернется, все будет зависеть от вас и от тех обстоятельств, которые сложатся вокруг вас обоих.