Воспоминания военного контрразведчика

В нашей группе не было блатных, все были или от сохи, или из рабочих. Поэтому я считаю, что Филонов сделал себя сам. Да, ему по жизни везло, но ковал свое счастье сам, без чьей-либо помощи. Честно отслужил три года в армии, вступил в партию, это, конечно, очень помогло. Потом институт, зачисление в штаты ГРУ, курсы ВДА, зарубежная командировка, академия, опять зарубежная командировка. Ни одной задержки в званиях, медали, все как по маслу. Но это его заслуга, это его ратный труд. Нацелен на результат и добивается его.

По характеру величаво-угрюмый, деятельный, энергичный, обидчивый, но отходчивый, конфликтный, но не злопамятный. Очень скрытен. Готов помочь во всем: починить электропроводку, организовать вылазку в кино, на отдых, финансово.

Любил вмешиваться в чужие дела. Очень нравилось ему выступать на партийных собраниях, служебных совещаниях, создавалось впечатление, что при этом испытывает какие-то особые чувства удовлетворения. Речь у него ровная по голосу, но путаная, нет логики мысли, слов много, а стройности нет, за это имел прозвище — птица-говорун.

Учился средне, оценки были всякие. К преподавателям внимателен, учтив, подобострастен. Во время учебы мог прикинуться казанской сиротой, несчастным, обиженным, беспомощным. Командир группы его артистизм воспринимал за чистую монету и оказывал ему посильную помощь.

Очень ревновал жену, на мой взгляд, необоснованно. По этому поводу они часто ссорились и быстро мирились. В группе все были семейными, жили в общежитии и были друг у друга на виду. Никогда не терял присутствия духа.

Не пытаясь сколько-нибудь оговорить Филонова, могу с полной ответственностью сказать — из семи смертных грехов ему в большей мере присущи: гордыня с самолюбованием; зависть с хорошим желанием добиться в жизни первенства, знаний, положения, звания; блуд — в лагерях, оставшись без жены, он обязательно находил себе сожительницу, которую бросал моментально, как только возвращались из лагерей или учений.

После первой командировки мы встречались неоднократно и достаточно откровенно обменивались впечатлениями и информацией.

Он хорошо отзывался о коллективе, но особенно о резиденте, поваре и враче. По его мнению, они составляли золотой фонд посольства. Резидент для него был и педагог, и воспитатель». Дословно, Филонов говорил:

— Честных и добрых людей в ГРУ много, а таких, как Уваров Н.И., мало; но они — теин в чае или кофеин в кофе, или аромат и букет в хорошем вине. От них вся сила и аромат. Они украшение и основа, они квинтэссенция духа в армии. Это соль соли ГРУ, элиты советской армии. Уваров постепенно прививал любовь к профессии, в допустимых пределах посвящал в профессию, постоянно чему-нибудь учил, расширял его профессиональный кругозор и развивал его интеллект, то необычными вопросами, то неизвестной Филонову информацией.

Так, например, он вспоминал про Древнюю Элладу. Когда она распространяла свое культурное влияние, существовали два термина, схожие по языку, но совершенно различные по сути: «эллинская культура» и «эллинистическая культура». Первая родится, а вторая насаждается. Первая — у себя дома, а вторая — в чужих краях. Первая — естественная, вторая — искусственная. После такой информации нормальный человек должен тянуться к истории Эллады.

В другой раз абсолютно к месту, когда мы бездельничали, он вдруг декламировал четверостишие:

Мы знаем: время растяжимо,
Оно зависит от того,
Какого рода содержимым
Вы занимаете его.

«Интересная историческая загадка. Финские племена населяли российские земли вплоть до Киева. В начальный период христианской эры на эту территорию с юга через Карпаты стали надвигаться славяне. В истории не отмечено ни одного факта уничтожения славянами финнов. Не было фактов ухода финнов в другие земли. Анатолий Николаевич, как можно оценить этот факт?»

Были с его стороны и такие вопросы: «Как ты думаешь, кто и как, зачем и почему поставил многотонные кувшины в долине кувшинов Лаоса? Или на смену неандертальцам пришли кроманьонцы, да так резко, что нет переходных свидетельств, почему?»

Узнав каким-то образом о посещении Филоновым публичного дома, он всыпал ему и по первое, и сразу же и по пятое число. Всыпал с остервенением, методично, подбирая каждое слово, интеллигентно, культурно, но так для Филонова противно и гадко, что каждое слово долго сидело в памяти. В конце своего монолога заметил: «Ценность — это то, что возвышенно, нравственно и прекрасно, а ничем не ограниченное стремление к наслаждениям бывает низменным, безнравственным и безобразным».

Самое поразительное для Филонова было то, что в аттестации об этом факте не написано ни слова.