Воспоминания воображаемого друга

— Это мой дом, — говорю я, когда мы наконец сворачиваем на подъездную дорожку.

Уже поздно. Я не знаю, сколько точно времени, но свет в кухне и в гостиной выключен.

— Куда мы идем? — спрашивает Освальд.

— В дом. Ты спишь?

— Когда? — спрашивает Освальд.

— Вообще когда-нибудь.

— А-а, да.

— Здесь мы будем спать сегодня ночью, — говорю я и показываю на дом.

— Как мы туда попадем?

— Через дверь.

— Как?

Тут до меня доходит: Освальд не умеет проходить сквозь двери. В больнице, когда мы спускались по лестнице с третьего этажа на первый, мы прошли через двери за двумя мужчинами в синей униформе. А когда мы выходили из больницы, мы шагали за мужчиной и женщиной.

Вот почему Освальд толкал дверь в палате Лысого. В палате Джона. Ему надо было ее толкнуть, чтобы попасть внутрь.

— Ты сможешь открыть дверь? — спрашиваю я.

— Не знаю, — говорит Освальд.

Но я вижу, что он смотрит на дверь как на гору.

— Не волнуйся, она все равно заперта, — говорю я, и это правда.

— А ты как обычно проходишь в дом? — спрашивает Освальд.

— Сквозь дверь.

— Сквозь дверь?

Я поднимаюсь на три ступеньки крыльца, а потом прохожу сквозь дверь. Вообще-то, я прохожу сквозь две двери, сквозь дверь-сетку и деревянную дверь. Потом я поворачиваюсь кругом и выхожу обратно.

Когда я снова появляюсь на крыльце, у Освальда отвисает челюсть. Глаза у него круглые.

— Ты волшебник, — говорит он.

— Нет, это ты волшебник, — говорю я. — Я знаю много воображаемых друзей, которые умеют проходить сквозь двери. Но я не знаю никого, кто умеет дотрагиваться до вещей в реальном мире.

— Воображаемых друзей?

Я понимаю, что опять сказал слишком много.

— Да, — говорю я. — Я — воображаемый друг. — Я молчу немного и пытаюсь придумать, что сказать дальше, а потом добавляю: — Ты тоже.

— Я воображаемый друг? — переспрашивает Освальд.

— Да. А ты думал — кто?

— Призрак, — говорит Освальд. — Я думал, что ты тоже призрак. Я думал, что ты хочешь украсть у меня Джона.

Я смеюсь:

— Нет. Никакие мы не призраки. Кто, по-твоему, Тини?

— Фея, — говорит Освальд.

Я снова смеюсь, но потом вспоминаю, что именно это и помогло Тини уговорить Освальда помочь мне.

— Я думаю, ты наполовину прав, — говорю я, — Тини — фея, но она и воображаемый друг.

— О! — говорит Освальд.

— Похоже, ты огорчился, — говорю я.

Освальд действительно огорчился. Он смотрит себе под ноги, и руки у него повисли, как две мокрые макаронины.

— Я не знаю, что лучше, — говорит он. — Воображаемый друг или призрак?

— А в чем разница? — спрашиваю я.

— Если я призрак, значит я когда-то жил. Если я воображаемый друг, значит я никогда не жил.

Мы смотрим друг на друга и молчим. Я не знаю, что сказать. Потом вдруг меня осеняет.

— Идея! — произношу я.

Я говорю это, потому что у меня правда появилась идея, а еще, и это главное, я хочу сменить тему.

— Как ты думаешь, ты сможешь нажать на дверной звонок?

— А где он? — спрашивает Освальд.

По его вопросу я понимаю, что он не знает, что такое дверной звонок.

— Вон та маленькая кнопка, — говорю я и показываю на кнопку звонка. — Если ты на нее нажмешь, в доме зазвенит звонок и кто-нибудь из родителей Макса откроет дверь. Они откроют, а мы проскользнем в дом.

— Я думал, что ты умеешь проходить сквозь двери, — говорит Освальд.

— Да, извини, конечно, я умею. Я хотел сказать, что, когда дверь откроют, ты проскользнешь в дом.

— Ладно, — соглашается Освальд.

Освальд часто говорит «ладно», а я каждый раз вспоминаю Макса. Просто ничего не могу с собой поделать. Сегодня вечером Макс будет один, запертый в подвале миссис Паттерсон. Когда я думаю об этом, мне становится грустно и тоскливо.

Я обещал Максу, что не оставлю его, а сам стою здесь с Освальдом.

Но завтра Макс будет спать у себя дома. Я мысленно произношу эти слова, и мне становится немного легче.

Освальд поднимается на крыльцо. Он тянется рукой к звонку, но, перед тем как позвонить, он весь напрягается. Мышцы на шее и на руках вздуваются, вены на лбу пульсируют. Две «гусеницы» у него над глазами снова целуются. Освальд стискивает зубы. Рука его дрожит, когда он тянется к звонку. Палец дотрагивается до звонка, и секунду ничего не происходит. Рука Освальда дрожит еще больше, и я слышу, как он тихонько стонет. Он стонет, а палец нажимает кнопку, и звенит звонок.

— Получилось! — говорю я.

Я уже видел, как Освальд касается вещей в реальном мире, но все равно с трудом верю своим глазам.

Освальд кивает. Он тяжело дышит, у него на лбу выступили капли пота. Он выглядит так, будто пробежал двадцать миль.

Я слышу чьи-то шаги внутри дома. Мы отступаем немного назад, чтобы москитная дверь не стукнула Освальда. Деревянная дверь открывается внутрь. Мама Макса стоит на пороге и смотрит сквозь дверь-сетку. Она делает козырек из ладоней и смотрит по сторонам. Я понимаю, что идея со звонком была нелучшей.

Я вижу надежду в ее глазах.

Она думает, что кто-то пришел с новостями о Максе. Думает даже, что это мог позвонить Макс.