Воспоминания воображаемого друга

Миссис Паттерсон сидит у себя в спальне. Складывает в очередную коробку вещи из тумбочки под раковиной в ванной. Часы над плитой показывают шесть часов сорок две минуты. Пора уходить.

Я возвращаюсь в подвал. Макс стоит у лестницы. Точно там, где я его оставил. В руках он держит паровозик из «Лего». Макс вцепился в него так, как будто в этом паровозике вся его жизнь. Карман брюк топорщится, туда он тоже что-то сунул. Я не спрашиваю что.

Здесь ли еще Освальд? Я оглядываюсь по сторонам, но не вижу.

— Я здесь, — говорит он и машет мне рукой.

Я улавливаю движение. Освальд стоит за спиной Макса, но голос его звучит, как будто он говорит с противоположной стороны Гранд-Каньона.

— Решил, что меня нет?

Я улыбаюсь.

— Миссис Паттерсон наверху, — говорю я, — в спальне. Ты поднимешься за мной по лестнице, и мы пойдем дальше. Попробуем пройти через стеклянные двери в гостиной. Они должны разъезжаться бесшумно. Я видел, как миссис Паттерсон их открывала. Они не скрипнут. Когда выйдем из дома, сразу поворачивай направо и беги в лес.

— Хорошо, — отвечает Макс.

Он весь дрожит. Ему страшно.

— Ты сможешь, Макс.

— Хорошо, — повторяет Макс, но он мне не верит.

Мы поднимаемся по лестнице и входим в коридор. Парадная дверь справа. Я снова думаю о том, чтобы вывести Макса через нее, но потом решаю, что лучше не стоит. Парадная дверь прямо перед лестницей, и миссис Паттерсон может услышать, как она открывается.

— Сюда, — говорю я Максу и веду его через кухню в столовую. — Ручка на правой половине. Просто возьми и потяни в сторону.

Макс перехватывает паровозик левой рукой, а правой берется за ручку двери. Тянет в сторону. Дверь подвигается совсем немного и останавливается.

— О нет, — говорю я и чувствую, как мне впервые становится страшно. — Макс, мы должны выйти…

Я не успеваю закончить, как тут Макс поворачивает дверную ручку и шепотом говорит:

— Она была заперта, ничего особенного.

Он снова тянет дверь в сторону, и она с тихим шорохом открывается.

Я разволновался. Дверь не просто открыта, Макс ее отпер. Он решил проблему. Обычно Макс не решает проблем, обычно Макс на них зависает.

Это хороший знак.

Но как только дверь открывается, в доме три раза звякает сигнал тревоги. Это не вой сирены, а тройной писк, который сигналит хозяину дома о том, что сигнализация работает, но нарушена. В доме у родителей Макса она тоже так пикает. Я привык и не обращаю на это внимания, потому что двери пикают каждый раз, когда кто-нибудь их открывает. Они всегда пикают.

Но этот писк наверняка не останется незамеченным.

Словно в доказательство моей правоты, что-то падает на пол у нас над головой. А в следующую секунду я слышу быстрые шаги на втором этаже.

— Она идет! — кричу я. — Беги!

Макс не двигается. Он замер перед открытой дверью. Звук шагов миссис Паттерсон затормозил его.

— Макс, если ты сейчас не побежишь, ты уже никогда не сможешь отсюда уйти, — говорю я и понимаю, что это на самом деле так.

Если миссис Паттерсон поймает Макса сейчас, она больше не даст ему возможности сбежать. Это единственный шанс увести Макса домой.

А он все стоит и не двигается.

Я слышу шаги миссис Паттерсон. Она уже на лестнице.

— Макс, пожалуйста, беги. Я все равно уйду. С тобой или без тебя, но уйду. Я здесь не останусь. У нас нет времени. Мама и папа ждут тебя. И миссис Госк ждет. Беги!

Какие-то из моих слов приводят Макса в чувство. Жаль, что я не знаю какие, — если бы я знал, я бы мог потом их снова использовать. Может быть, это слово «мама».

Макс выходит из дома в темноту. Я боюсь, что темнота его испугает, но он не останавливается. Макс боится темноты, но сейчас он еще больше боится миссис Паттерсон. Он признает, что боится ее, и это хорошо. Макс проходит через террасу, спускается с крыльца в три ступеньки и идет по траве. Он смотрит на пруд. Луна висит над деревьями на противоположном берегу. На спокойной воде дрожит белый свет.

«Бледный свет луны», — думаю я.

Сейчас Макс в самом деле как будто танцует с дьяволом при бледной луне.

— Поворачивай направо и беги! — кричу я так громко и так зло, как только могу.

Макс поворачивается и бежит к деревьям. Миссис Паттерсон еще не появилась, она, наверное, решила сначала проверить парадную дверь.

Освальд стоит на пороге. Его силуэт, подсвеченный светом из дома и светом луны, мерцает, как горячий воздух, который поднимается над асфальтом на парковке. Освальд исчезает. Это происходит у меня на глазах.

— Беги, Будо! — кричит Освальд.

Его голос больше не похож на голос. Он похож на смутное воспоминание. Почти забытое, только теперь я знаю, что Освальд был прав. Он никогда не будет забыт.

— Спаси Макса, — говорит он.

Возможно, он это кричит. Рявкает самый последний и самый важный приказ. Последний в его жизни. Но до меня он долетает как еле слышный шепот.

— Я должен сделать еще одно дело.

Я не могу бежать. Я завис. Освальд Великан, воображаемый друг Джона Лунатика, единственный воображаемый друг, который живет в двух мирах, умирает у меня на глазах.

Я несу ответственность за его смерть.