Воспоминания. Время. Люди. Власть. Книга 1

Вот так сложилось. Я и сейчас очень уважаю Жукова, хотя он в своих воспоминаниях меня помянул недобрым словом. Я на него не в обиде. Я приписываю эти строки не ему, а тем, которые, пользуясь его материалами, создавали книжку. Эта книжка не могла быть Жуковской. То, что там напечатано, Жуков написать не мог. Он гордый и порядочный человек, на восхваления в адрес Сталина не способный. Не может Жуков, честный человек, обелять Сталина, когда известны его убийства и ущерб, который он нанес нашему народу. Столько людей партии уничтожил Сталин! Он уничтожил все хозяйственные, инженерные кадры. Тысячи уничтожил. Не найти ему, как некоторые сейчас пытаются, исторического оправдания. Это означает оправдать будущих авантюристов, которые способны на повторение такого. Нельзя оправдать хотя бы и из «благородных побуждений», ради укрепления государственности. Такими аргументами Сталин оправдывал казни Иоанна Грозного и сам стал на тот же путь уничтожения людей. Люди вроде меня, близкие к Сталину, читая «Князя Серебряного» Алексея Константиновича Толстого[841], подтвердят, что все эти проделки Иоанна Грозного явились тем, что потом буквально копировал Сталин.

С большой душевной болью пришлось нам, особенно мне, расстаться с Жуковым. Но этого требовали интересы страны, интересы партии.

Часть IV. Как сделать жизнь лучше

Строить больше и качественно

Никакими строительными делами в свои ранние годы я не занимался. Вообще у квалифицированных рабочих-металлистов России отношение к строительству было несколько высокомерное. Оно возникло, видимо, вследствие примитивного уровня строительной техники в дореволюционное время. Известь, глина, кирпич, лопата, топор – вот главные материалы и инструменты строительного дела той поры. Металлисты по уровню их техники были более передовыми. Строительные работы – удел деревенских людей. Выходцы из деревни становились каменщиками – кладчиками стен, плотниками, столярами. Работа столяра считалась у строителей более квалифицированной, а те, которые строили дома: клали стены из кирпича и выполняли плотницкие работы, по-прежнему считались «деревней». Классовое самосознание у них было тоже не на высоком уровне. Они нередко подвергались насмешкам со стороны квалифицированных рабочих, редко участвовали или почти не участвовали в забастовках и не понимали, зачем они нужны. Когда все-таки рабочие-строители начали бастовать, появился такой анекдот: пришли они к хозяину и говорят: «Барин, мы бастовать будем». – «Зачем?» – «Затем, что не станем работать». – «А чего же вы хотите?» – «Требуем, чтобы или рабочего дня прибавить, или жалованье убавить». То есть они слышали, что квалифицированные рабочие борются по поводу рабочего дня и заработной платы, но говорят по своей темноте наоборот. Хозяин отвечает: «Ребята, дня я прибавить не могу, это от Бога зависит, он установил день и ночь. А вот жалованье убавить могу». «Спасибо, барин!»

Такой анекдот рассказывали о деревенских людях, которые приходили в город на заработки. Как правило, то были сезонные рабочие, да и строительные работы велись посезонно. А вот другой анекдот, тоже гулявший в свое время. Один строитель наверху кладет кирпичи, второй подает их снизу. Верхний кричит: «Ванька, давай материал!» – «Какой еще материал?» – «Ведро с водой». – «Нету его, корова пришла и выпила». В пролетарской среде, где прошла моя юность, большим авторитетом пользовались профессии металлистов – слесарей, токарей, металлургов. Я избрал профессию слесаря. К строительному делу в какой-то степени приобщился только после Гражданской войны, когда работал секретарем райкома и потом заведовал орготделом окружного комитета партии. В Советской России начались восстановительные работы. В глубь этого дела я не вникал, считая его примитивным. Техника и материалы оставались теми же. Культура и технический уровень строительства нарастали медленно.