Воспоминания. Время. Люди. Власть. Книга 1

Я ехал в открытой машине и глядел по верху стоящей пшеницы. Когда ветерок дунет, волны переливаются, колышутся стебли. Это действительно волнуется пшеничное море. Мне рассказывали, что если на пшенице при таком ветерке разостлать простыню, то она поплывет по верхушкам колосьев, как по волнам. И сейчас, когда я возвращаюсь к прошлому, меня радуют и волнуют приятные воспоминания того времени. Затем я пересел в поезд, с тем чтобы передвигаться на короткие дистанции по железной дороге. Мне хотелось осмотреть разные районы, самому убедиться, побеседовать с людьми, с работниками совхозов. Колхозы в это время там стали очень редким явлением, а созданные в начале освоения земель мы преобразовали в совхозы.

Повсюду хлеб, хлеб, хлеб. Куда ни приедешь, работают комбайны, люди в поту, с приятной усталостью, с улыбкой. Люди сознавали, что они работают для своего государства, но главным образом предвкушали хороший заработок.

Там я пережил вершину личного счастья. Я проехал большие расстояния на автомобиле, передвигался поездом, опять пересаживался на машину и все ездил, и ездил по полям. Видел прекрасный урожай, самый высокий за все годы освоения при мне целинных земель.

К тому времени в степи выросли поселки. Рядами стояли не дома, а домики вдоль улиц. В палисадниках – цветы, посадочки фруктовых деревьев попадались редко. Там было много украинцев. А украинцы, куда бы их ни забросила судьба, обязательно посадят яблоню, грушу, а перед окном – мальвы. Без этого они не могут. Уже появились детишки. Одним словом, земля обживалась. Распахивались степи, складывались семьи, уже появилось потомство, люди начали как бы врастать в эту землю. Мне было очень приятно. Я много ездил, много беседовал с людьми. Потом в Целинограде[897] состоялось большое собрание, куда съехались представители всех областей.

В каком-то районе мне сказали, что со мною хочет встретиться господин Томпсон[898], известный английский издатель, владелец 120 газет. Я охотно с ним встретился. Для меня эта встреча была приятна и выгодна. Такой «объективный и беспристрастный» издатель буржуазных газет, как Томпсон, увидел наши успехи на целине своими глазами. За границей много говорили о целинных землях и не всегда говорили правду, много врали. К сожалению, в этом сущность классовых отношений, буржуазная печать на все, что делалось и делается в Советском Союзе, смотрит через темные очки.

Я пригласил Томпсона, и мы вместе на поезде объехали несколько районов. Он присутствовал на совещаниях: двери не закрыты, пожалуйста, можешь слушать. То, что он говорил, мне было приятно слышать, он и не мог сказать другого. То, что он увидел, было очевидным для каждого человека. Я не знаю, что он написал, потому что это произошло в последний год моей деятельности, и это была моя прощальная поездка. В скором времени я стал пенсионером.

Естественно, я следил за заготовками. Я объехал районы, расспрашивал специалистов, агрономов, директоров совхозов и партийных работников.

Мы тогда произвели рекордные заготовки зерна для страны. И в каждом совхозе я интересовался урожайностью. Мелькали цифры: от 12 до 16 центнеров с гектара. Для районов рискованного земледелия на всем их протяжении – отличный показатель[899]. Подсчитано, что при высоком уровне механизации обработки полей пять центнеров с гектара обеспечивали прибыльность. Новые земли оказались для нас просто кладом.

Был образован в Казахстане Целинный край с центром в Целинограде. Мы ему выделили все, что могли, для наилучшего обеспечения материальными средствами и капиталовложениями. На первых порах, когда нельзя было распылять средства, иначе не получалось. Союзное правительство непосредственно финансировало освоение целины. Если бы финансирование шло через республику, то ущемлялись бы интересы Целинного края в пользу других областей. Мы же старались оградить целину не только от республиканского, но и от союзного Госплана, чтобы выделяемые средства не отвлекались на другие нужды. В госпланах всегда возникает соблазн удовлетворить нужду за счет соседа. Мы преграждали этот путь растаскивания средств, целевым назначением выделяя их для целины.

А как шло дело в прочих местах? В Оренбуржье, Сибири, Поволжье тоже реализовывались планы расширения посевов. Правда, не все новые земли оказались под них пригодными. Кое-где распахали участки с неглубоким полезным слоем, которые вообще не следовало включать в оборот, так что налицо – и промахи. Приходилось такие участки исключать из реестра пахотных земель, ища взамен более богатые. Пришлось нам также изыскивать новые способы обработки земель.

Наши ученые, агрономы и техники создавали новые конструкции почвообрабатывающих орудий, приспособленных к условиям целинных земель. Требовались особые комбайны, более сложные, широкозахватные агрегаты. Потом поняли, что уборку следует производить раздельным способом[900], а не так, как делали на первых порах, когда проводили комбайнирование созревших полей и гибло много хлеба.