Воспоминания. Время. Люди. Власть. Книга 2

Во время того визита было принято решение о признании нами Демократической Республики Вьетнам[95]. Позднее Сталин часто возвращался к этому вопросу и сожалел: «Поторопились, не надо было их признавать, рано мы их признали». Это свидетельствовало о том, что Сталин не верил в возможность победы движения, которое было поднято товарищем Хо во Вьетнаме. Но дело было сделано, и обвинять некого. Помню еще такой досадный случай. Хо очень хотел, чтобы было официально объявлено о его прибытии в Москву. Он сказал об этом Сталину. Я при этом не присутствовал, а только слышал о том со слов Сталина. Сталин говорил нам потом, что Хо хотел, чтобы он был принят официально в качестве представителя Вьетнама. «Но я ему ответил, что упущен момент. Вы уже находитесь в Москве, прибыли сюда инкогнито, как объявлять?» На это Хо ответил: «Давайте сделаем так. Дайте мне самолет, я поднимусь в воздух, будет проведена соответствующая подготовка, а когда я приземлюсь, мне будет устроена встреча, соответствующая рангу главы государства». Сталин хохотал, издеваясь: «Ишь, чего захотел, чего захотел…» Да, Сталин не верил в возможность победы партизан во Вьетнаме.

Как-то уже после своего отъезда Хо письменно обратился к нам с просьбой, чтобы ему прислали хинин, потому что его народ очень страдает от малярии. У нас было организовано производство хинина в промышленных масштабах. Сталин расщедрился и говорит: «Послать ему полтонны». Полтонны? И это – людям, которые своими телами устлали землю в борьбе против иностранных захватчиков? Мы переглядывались и возмущались: «Как не стыдно проявлять такую даже не жадность, а уж и не знаем, что…» Видимо, Сталин не понимал, чего стоят полтонны хинина в сравнении с тем, что платит Хо в борьбе за общее коммунистическое дело.

Впоследствии я много раз встречался с товарищем Хо. Говоря о нем, хотел бы вспомнить нашу работу в период подготовки Женевского совещания по Вьетнаму в 1954 году[96]. В тот период у нас существовали самые лучшие отношения с Вьетнамом и такие же хорошие отношения с коммунистической партией Китая. На подготовительном совещании в Москве Китай был представлен Чжоу Эньлаем, а Вьетнам – президентом Хо Ши Мином и премьер-министром Фам Ван Донгом[97]. Мы сообща отрабатывали нашу позицию для Женевского совещания и разбирались в обстановке, которая сложилась во Вьетнаме. Положение было очень тяжелым, освободительное движение находилось на грани краха, партизаны нуждались в соглашении с нами, чтобы сохранить те завоевания, которых добился вьетнамский народ в борьбе против оккупантов. Ханой был в руках французов, и партизаны на него не претендовали. Другие города и провинции тоже контролировались французами. Если взять карту, на которой было бы отражено наше требование номер один, то она запестрела бы островами внутри Северного Вьетнама, где в случае выполнения наших требований продолжали бы оставаться французские оккупанты.

После одного из совещаний в Екатерининском зале Кремля подошел ко мне Чжоу, взял меня за пуговицу, отвел в угол и говорит: «Товарищ Хо сказал мне, что положение у них безнадежное. И если они не добьются прекращения огня в ближайшее время, то не смогут противостоять французским войскам. Поэтому они решили отходить к китайской границе с тем, чтобы Китай двинул свои войска, как он сделал раньше в Северной Корее, и помог вьетнамскому народу выбить французов из Вьетнама». Затем Чжоу добавил, что они не смогут сделать это, так как потеряли в Корее много людей, и эта война дорого им стоила. Поэтому ввязаться сейчас в новую войну они не в состоянии и согласиться с просьбой Хо не могут. Тут я обратился с просьбой к товарищу Чжоу: «Борьба идет очень жестокая, вьетнамцы хорошо дерутся, французы несут большие потери. Поэтому не надо говорить Хо Ши Мину, что вы не окажете им помощи, если они будут отходить под ударами французов к вашей границе. Пусть это станет святой ложью. Пусть вьетнамцы верят, что им помогут, это будет дополнительным источником сопротивления вьетнамских партизан французским оккупантам». Чжоу согласился не говорить товарищу Хо, что Китай не вступит в войну с французами на вьетнамской территории.

Свершилось буквально чудо. Когда делегации приехали в Женеву, вьетнамские партизаны одержали крупнейшую победу и заняли крепость Дьен Бьен Фу[98]. На первом же заседании Мендес-Франс[99], который тогда возглавлял французское правительство, предложил разграничить силы Франции и Вьетнама по 17-й параллели. Признаться, когда нам сообщили эту новость из Женевы, мы ахнули от удовольствия, мы такого не ожидали. Это был максимум, на который мы претендовали. И мы дали указания нашим представителям в Женеве потребовать перенести демаркационную линию южнее, на 15-ю параллель, но предупредили, что это – для торга, а принять надо будет предложение Мендес-Франса и, таким образом, закрепить завоевания коммунистов Вьетнама. Соответствующий договор был подписан.