Воспоминания. Время. Люди. Власть. Книга 2

Главное заключалось в том, что Мао претендует на мировую гегемонию. Он сам искал повод начать борьбу с нами, и он же ее начал. Поэтому дело не в Хрущеве. Не было бы Хрущева, окажись у нас Иванов, Петров, Сидоров, – это не имело никакого значения. Мао все равно устремился бы к своей цели. И опять встает та же проблема: как гарантировать народ, в данном случае китайский, от злоупотреблений со стороны вождя? Неужели никто так и не задумается над этим? Что же в таком случае ожидает нас в будущем?

Этими мыслями закончу свои воспоминания о Китае.

Хо Ши Мин

Умер товарищ Хо Ши Мин. Сегодня эту печальную новость передали по радио. Из всех людей, кого я встречал за время своей политической деятельности, Хо Ши Мин произвел на меня особое впечатление. Говорят, когда-то жили святые апостолы. Хо Ши Мин похож на этих святых апостолов. Только он был апостолом революции. Впервые я встретился с ним еще при жизни Сталина. Тогда он прилетел к нам прямо из джунглей, и Сталин беседовал с ним в нашем присутствии. Я не буду перечислять всех, кто там присутствовал, а хотел бы сказать лишь о своем впечатлении. Его взгляд светился какой-то искренностью и чистотой. Это была искренность неподкупного коммуниста, идейно преданного своему делу. Это был воистину святой человек.

Он рассказывал нам, как пробирался через джунгли и сколько дней шел пешком, пока вышел на китайскую границу, откуда перебрался в Советский Союз. Когда он рассказывал о борьбе, ведшейся под его руководством во Вьетнаме, то во время беседы он смотрел какими-то особенными глазами на Сталина и на всех советских руководителей, которые присутствовали там. Я бы сказал, что в его взгляде была даже какая-то детская наивность. Он подкупал своей искренностью, честностью, убежденностью в правоте коммунистического дела. Каждое его слово подчеркивало, что коммунисты являются братьями по классу и, следовательно, разговор между ними должен быть самым искренним и самым честным.

Хо Ши Мин[94] поставил вопросы оказания материальной помощи вьетнамцам вооружением. Он был благодарен за все, что можно будет получить от Советского Союза для борьбы, которую проводил Вьетнам против французских оккупантов. Мне он очень понравился. Поэтому меня сильно обижала та характеристика, которую дал ему Сталин после беседы. Мы не обменивались мнениями, но я видел, что и другие чувствуют то же самое и не согласны со Сталиным, с его высказываниями. А тот издевательски говорил о Хо Ши Мине и употреблял всякие обидные, оскорбительные слова. В его речах не чувствовалось искренности, нам же хотелось, чтобы она была проявлена Сталиным, как вождем мирового коммунистического движения, по отношению к такому коммунисту, как Хо Ши Мин, который в тяжелейших условиях сумел организовать коммунистическое движение в своей стране, поднял народ на восстание и вот уже сколько лет успешно борется за освобождение Родины. Перед этим человеком можно было благоговеть, выразить ему признательность за его беззаветное служение коммунистическому делу, которому он отдавал все свои силы и возможности.

Во время одной из бесед Хо достал из портфеля советский журнал (кажется, «СССР на стройке») и попросил Сталина расписаться на нем. Во Франции гоняются за автографами, Хо тоже не был свободен от этого. Да ему, конечно, было соблазнительно приехать во Вьетнам и показать автограф Сталина. Не знаю, что случилось. Видимо, проявилась та же болезнь Сталина – его недоверчивость, мнительность. Он дал потом задание чекистам изъять этот журнал: дескать, он проявил неосторожность и расписался на обложке. Никаких трудов это не стоило – перерыть все вверх дном в помещении, где жил Хо, и вернуть журнал. Потом Сталин шутил: «Вот он хватится, а журнала нет». Уж не знаю, сказал ли кому-либо Хо о том, что пропал журнал, или не сказал. Но я представлял себе, с каким чувством он открыл чемодан, а в нем не оказалось столь драгоценного для него журнала. Можно себе представить, каким ядом это влилось в душу такого искреннего человека, каким был товарищ Хо.