Воспоминания. Время. Люди. Власть. Книга 2

Некоторые наши умники-коммунисты скажут, что тут принижаются наши достижения. Давайте трезво смотреть на вещи! Если бы мы располагали большими материальными возможностями и обеспечили бы удовлетворение материальных потребностей людей, то, безусловно, они от добра не искали бы добра. Моя мечта – выработать условия, при которых ГДР стала бы для западного мира окном социализма, привлекающим к себе в моральном, политическом и материальном отношении. Я говорю, конечно, о трудовом люде, а не о капиталистах. К сожалению, мы еще не накопили таких возможностей и приходится кормить людей обещаниями. Но это будет, я в этом уверен, хотя, видимо, нескоро. А пока СССР шел к XXII съезду КПСС. У нас был установлен срок подписания мирного договора с Германией. Мы предупредили Запад, что если он откажется, то мы сами заключим мирный договор с ГДР и будем исходить из его условий и в вопросах суверенитета ГДР, и в процедуре доступа в Западный Берлин.

Граница хорошо прикрывалась, охранялась и контролировалась, но мы не прекращали борьбы, старались убедить своих бывших союзников по войне против гитлеровской Германии подписать мирный договор. Убеждали их в выгодности этого шага для обеих сторон в деле создания нормальных отношений между государствами. Мы поддерживали межгерманскую торговлю, культурный обмен, туристские поездки и прочее. Все то, что характеризует нормальные отношения между суверенными странами, тем более между соседями. Одновременно не отказывались от нажима. Правда, нажим выражался только в наших публичных заявлениях через прессу, радио и прочие средства массовой информации.

Так, 29 июня 1961 года Госсовет ГДР обратился с соответствующим предложением к ФРГ, 6 июля то же самое сделала Народная палата ГДР. 13 августа на границе с Западным Берлином поднялись заграждения. Осенью Гротеволь послал канцлеру Аденауэру[148] новые предложения о нормальных отношениях между двумя немецкими государствами.

В то время в Белом доме США уже сидел президент Кеннеди. Он решил продемонстрировать силу и послал подкрепление своим войскам в Западный Берлин. Мы правильно поняли, что тут демонстрация, из которой совершенно не вытекает, что Запад хочет начать войну. Пока что западная печать поднимала акцию Кеннеди на щит. Заработала против нас вся пропагандистская машина Запада. Мы не испугались и разработали ответные меры. Я о них рассказывал раньше. Тем временем шел наш партсъезд. Как раз во время его заседания маршал Конев[149] доложил мне, что американцы прекратили угрожать нам на границе с Западным Берлином. Так закончилась ничем пугательная акция со стороны Запада, в которой хотели прощупать нас под дулами орудий. Когда там увидели, что мы готовы принять вызов, они отвели свои войска.

Тогда мы через журналистов и через негласных агентов сами решили прощупать Запад. Многие из агентов живут под видом журналистов или людей с иными мандатами, а фактически выполняют тайные поручения. Эти люди есть и у Запада, и у нас. По таким каналам мы и получили мнение Запада: давайте считать спор законченным, пусть все останется как есть. Затем данное мнение стало высказываться и западной печатью. Взаимные обвинения смягчились. Это тоже была большая наша победа, выигранная без выстрелов, путем дуэли лишь через средства пропаганды[150].

Какое-то время спустя в Москву приехал Ульбрихт вместе с министром иностранных дел Винцером[151]. Он начал беседу со мной с предложения отказаться от заказов СССР на сооружение рыболовных кораблей в ГДР, мотивируя тем, что это невыгодно: предприятия работают себе в убыток. Мысль была правильная, имевшая под собой экономические основания. Ульбрихт предложил перейти на изготовление для нас другой продукции. В его тоне я чувствовал раздражение: обвинение нас в том, что мы платим меньше, чем реально эти заказы стоят для ГДР. Я ответил, что мы платим ту цену, которая дает возможность не только рентабельно работать, но и иметь прибыль. Доказательство: такие же корабли изготовляют для нас ФРГ, другие государства. Они принимают наши заказы с удовольствием. Но ведь капиталисты не станут работать, если заказ нерентабелен. Мы бы тоже такой заказ не приняли, потому что нельзя вести работу, которая несет убытки предприятию и государству. Почему ФРГ с удовольствием приняла наш заказ и готова принять дополнительный? А вам он убыточен. Этого не может быть. Ищите иные причины. Если же вы ликвидируете налаженное поточное производство, то на другое производство, которое вы станете осваивать, потребуется много затрат, а будет ли оно прибыльным, еще неизвестно. Впрочем, дело ваше, можете поступать, как хотите, но думаю, что это ошибка.