Воспоминания Жанны Кригер

— Да что за проблема? — отвечаю. — Поехали со мной и увидишь!

— Ну, как это так я приеду? Кто я там, и кому нужен?

— Ну, как — нормально приедешь. Как гость, и все будет в порядке.

Почему–то не подумала о том, что скажу родителям. У нас с Кимом были чисто товарищеские отношения, а что могут подумать, не учлось. Сказано — сделано! Сели на поезд — и в Туапсе. Приехали, папа увидел моего спутника — глаза на лоб полезли. Стоит перед ним маленький худенький китайчонок с очечками на глазах, смотрит смущенно.

— Жанна, кто это?!! — спрашивает папа доченьку после года разлуки.

— Это мой друг! — говорю.

— Что еще за друг?! Откуда он взялся?! — и сам побледнел.

Он решил сначала, что это мой муж или жених, я знаю, что еще он подумал! Вышел из дома, я — за ним. И говорю:

— Ну, чего ты разволновался, папа? Это мой товарищ, он моря никогда не видел. Неужели мне трудно взять его с собой, чтобы он увидел и искупался в море?

У папы после этих слов от сердца отлегло. Но еще некоторое время он смотрел на гостя настороженно, а потом все улеглось. Ким никак не мог приобщиться к моим знакомым, старался держаться в стороне, дичился. Зато с родителями сошелся, как с родственниками. Маме помогал ходить на базар, по магазинам, что–то делал на кухне. Словом — свой в доску. Говорю потом отцу:

— Ну, и чего ты переполошился?

А он:

— Да я от тебя чего угодно жду!

Студенческие дела затягивали настолько, что я совсем перестала ходить к маминой подруге. Хотя первое время обедала у нее. Она всегда добродушна была ко мне. Обижалась, что я стала редкой гостьей. Я объясняла, что не хватает времени, слишком занята и учебой и спортом. И в самом деле, нагрузка велика. Она мне: мол, пришла бы, я бы покормила тебя…

А я: «Тетя Рива, не могу я ходить к вам. Вы бы мне лучше дали денег в долг». Не дала. Ее такой расклад не устраивал. И это объяснимо. Она ведь знала, что отдавать некому. Родители старые и больные, а на меня какая еще надежда? Только в отдаленном будущем. Приходи и обедай. Однажды я гуляла с одним парнем. Проголодались мы с ним настолько, что сил нет. Захожу я к маминой подружке и говорю ей: «Тетя Рива, я пришла к вам, но зайти не могу, там, внизу меня парень ждет и такой же голодный, как я». Муж тети Ривы быстренько сделал бутерброды, завернул их и вручил: иди, корми своего парня.

Поскольку мы учились на термистов, нас направили на практику на Харьковский танковый завод, изучать термическую обработку металлов. Я в деканате объясняю, что у меня шестой разряд термитчика. «Вот и хорошо! — отвечают. — Углубишь знания». На заводе меня поставили на такую же установку, на которой работала в Туапсе. И я стала ходить в три смены на практику. Это была обычная работа. Что делала в Туапсе, на своем заводе, то и здесь, разница заключалась в том, что там получала зарплату, а тут только свою стипендию и — ни рубля за то, что делала в цехе.

После окончания второго курса получаю письмо от папы. С ним случился инфаркт. Пишет: «Жанночка, не смогу я тебе помочь!» До этого он старался где–то заработать в дополнение к пенсии…

И вот я прихожу к декану и говорю ему:

— Николай Николаевич, я перевожусь на заочное отделение.

А он мне:

— Жанна, давай я тебя устрою в лабораторию, будешь учиться и работать.

Можно было бы попытаться и так, но я уже настроилась ехать домой, потому отказалась. Да и понимала, что декан переживал не за меня, а за команду. Играли мы вполне успешно, часто выигрывали, и этот факт грел его душу. А вся нагрузка ложилась на меня, потому что тренером у нас был не баскетболист, а футболист. Да и в качестве игрока я представляла собой ценность для команды. Мощная, с быстрым бегом. Тренер мне говорил:

— Ты, Жанна скорость не сбавляй. Потому что когда ты идешь на скорости, даже я боюсь.

Мне как капитану приходилось брать на себя часть его работы. К тому же мне не хотелось оставаться в Харьковском политехе. Все равно ведь надо ездить на сессии, так не лучше ли ездить в Московский политехнический институт с тем же профилем?

Итак, я поехала домой. Работать пошла на свой Туапсинский завод. Хотела опять стать термистом, но тут у меня появился яростный противник. Тот самый парторг цеха, что подкладывал мне в машину чурбак, за это время вырос до мастера. И встал на моем пути, как тумба, — не сдвинешь.

Подумала: «Ну и наплевать на тебя!» Сдала на крановщицу и стала работать на пятитонном башенном кране. Жизнь была нелегкая сначала работала на сборке емкостей, потом перешла в кузнечно–прессовый цех. Но зато ни от кого не зависела, имела свои деньги и могла продолжить учебу в институте.