Воссоединение

Время от времени старая, потрепанная машина теряла мощность настолько сильно, что отскакивала от земли, оставляя ямочки на травянистой тропе, которая была главной дорогой, ведущей на север. В конце концов, шаман совсем расстался с аллеей и снова повернул к морю, следуя по узкой тропинке, извивающейся среди камней и песка. В отсутствие орошения местность превратилась в естественную смесь гравия, песка и песчаной почвы. Так и останется на сотни нетронутых километров вверх по побережью. Вдалеке появилось несколько огоньков. Простые, ухоженные дома окружали южный берег небольшой реки. Там, где она впадала в море, белоснежные белые цапли патрулировали кромку воды, намного затмевая береговых птиц, которых можно было бы ожидать встретить в таком месте. Птицы уже спали. Несколько голов взглянули вверх, несколько пар крыльев затрепетали, когда скрежещущий, кашляющий скиммер пролетел мимо их места отдыха. Каяку остановил его в крытом порту, который был пристроен к неказистому одноэтажному строению из самоклеящейся плитки и искусственного камня. К северу от деревни в море вдается высокий мыс. Залитый светом полумесяца, бежевый песчаник отливал золотом. Маленькие волны беспрестанно плескались на близлежащем пляже. Жестом приглашая гостя следовать за ним, шаман выбрался из зловонного скиммера и отпер входную дверь дома. Перешагнув через крытую веранду, Флинкс последовал за своим хозяином внутрь. Пип уже некоторое время спал, и не было никаких признаков преследования или полиции. Сделав усилие, он попытался приблизиться к душевному состоянию своего минидрага. От компактного уютного строения, в которое его просили войти, не исходило никаких угроз. Освещение внутри было подавлено, но достаточно для того, чтобы он мог видеть свое окружение. Ему пришло в голову, что он очень устал. Тем не менее обстановка была достаточно интересной, чтобы пробудить и интерес, и бодрствование. От сохранившихся кайманов, зубасто ухмыляющихся ему на деревенских полках, до бутылок с неопознаваемыми растворами, которые блестели внизу, внешняя комната была рогом изобилия ингредиентов традиционной народной медицины и оккультных принадлежностей. Глаза, выщипанные у множества животных, тупо смотрели из широкодонного пергаминового цилиндра, а ампутированные птичьи лапы, связанные, как сноп чешуйчатой ​​пшеницы, торчали из канистры, как множество изготовленных на заказ рукояток старинных зонтиков. — Во рту сухо? — спросил Каяку. Когда Флинкс утвердительно кивнул, старик пробормотал что-то в стену. Грязь и облупившаяся проекционная бумага отодвинулись в сторону, открывая блестящую, полностью современную пищевую кладовую. По просьбе Флинкса он выдал высокий охлажденный стакан сока маракуйи, апельсина и гуавы. Он жадно пил. Шаман сметал в мешок избранные предметы из своей необычайной коллекции. Закончив, он закурил стимулятор и поманил гостя за собой. Выйдя из дома, они зашагали по улице, покрытой прозрачной брусчаткой, через которую проглядывали песок, камни и измельченные ракушки. Большинство зданий, мимо которых они проезжали, были тихими и темными. Из нескольких просачивались огни и раздавались звуки развлечений. Оставив маленькую общину позади, они проследовали по течению небольшой реки, прежде чем переправиться через цепочку неприметно соединенных между собой камней. Встревоженная пара спящих цапель смотрела на них по-совиному, раздраженная ночным вторжением. Полумесяц над головой продолжал изливать свой свет на близлежащий пляж, придавая набегающим волнам эфирное прикосновение флуоресценции. Достигнув песчаного мыса, они вошли в узкую расщелину в камне и стали подниматься. Это был короткий и легкий подъем, и вскоре Флинкс оказался на вершине полуострова. Позади них мерцали немногочисленные огни города. Спрятанная за излучиной побережья обширная курортная полоса Такрика лежала достаточно далеко, чтобы ее не было видно, хотя сияние ее огней освещало часть южного неба.