Восстал из пепла Фиванский отряд. История I – Знакомство

 Как кончал, я не помню, помню только, что всего казалось мало – мало Дориана, секса, движения, ощущений. И только в последний момент накрыло, да так, что едва не отрубился. Будто в теле кран удовольствия заклинило, а потом прорвало и затопило. Но даже в этот момент я все еще его хотел. Хотел, чтобы все это – непонятное, огромное, подавляющее, не заканчивалось никогда.

 Но оно закончилось, и я обнаружил, что не просто оттрахал своего охренительно прекрасного Ди, я его еще и покусал. И несмотря на это, он все еще был доволен. Наверное, он прав – он действительно гей, вот только про себя я этого не мог сказать. А что точно мог – что не хочу никого, кроме него. И не знаю, захочу ли когда-нибудь. Это понимание пугало, я чувствовал, что не могу контролировать себя – готов ему луну с неба достать, а уж помнить о его заскоках на чистоте – да будто всю жизнь так жил. Хотя больше всего хотелось валяться в кровати и целовать его до потери сознания. Когда наконец-то нашел в себе силы от него оторваться, думал – бегом в душ и обратно, а он увязался за мной. И голодное чудовище внутри меня снова проснулось.

– Повременим с поцелуями, – сказал я, вжимая Ди в стенку душевой. – Я еще с твоим членом не наигрался, – я опустился на колени и приподнял его обмякший член. То, как пряталась под кожей головка, меня по-прежнему поражало. – Хорошо все-таки, – решил я поделиться с Дорианом своими мыслями, осторожно оттягивая чувствительную ткань, – что у меня этого нет. Ничего бы не делал, целыми днями сидел бы двигал этой штукой. Охренительно выглядит.

 Дориан удивленно на меня глянул и попытался заглянуть мне между ног, но не преуспел.

– Ты сейчас о чем?.. – поинтересовался он недоуменно.

– Вот об этом, – я провел языком по тонкой коже, надеясь, что ласка ему по-прежнему приятна. – У тебя член необрезанный. Мне всегда интересно было, как это ощущается, есть ли разница. И вообще – как она устроена, как двигается, – я кончиком языка провел по самому краю, пытаясь немного оттянуть его вверх, как сделал до этого пальцем.

 Дориан дернулся и закусил губу.

– Я знаю, что это сказывается на чувствительности, – сказал он сдавленно. – А почему ты, кстати, обрезан? По религиозным причинам или…?

 Вот умник! “Сказывается на чувствительности” – больше всего мне хотелось, чтобы длинные мудреные слова сменились протяжными стонами. Но я ему все же ответил, перемежая собственные фразы с прикосновениями языка к тонкой коже.

– По гигиеническим… Бабка акушеркой была… В ее времена вообще с этим строго… было. Сказала – надо, родителям было пофиг.

– Ясно… – Дориан откинулся затылком на стену и осторожно, будто сомневаясь в правильности своих действий, запустил руки мне в волосы.

 “Отсоси!” – забавно: я не знаю парня, который не использовал бы это как ругательство, и не знаю ни одного, кому бы не нравилось, когда это делают. Может, не все, но большинство мужиков обожают, когда им сосут. И, чаще всего, любят тех, кто сосет. Так какого хрена это считается унизительным? Сейчас я не видел ничего унизительного в том, чтобы обхватить поднимающийся член губами и медленно, продолжая ощупывать его языком, втянуть в рот.

 Дориан вздрогнул, и у него на мгновение подкосились колени – толкнули меня в грудь. Но затем он все же выпрямился.

– Не поверишь, – прошептал он. – На меня это никогда не действовало. Даже механически…

 Ага, ну вот и первый, кому это, как выяснилось, не нравилось, но я был твердо намерен изменить ситуацию.

 Член во рту ощущался… Да охрененно, если честно! Люди с детства любят сосать и тянуть что ни попадя в рот. Может, конечно, я застрял на какой стадии, как нам на курсах по психопаталогиям объясняли, но было плевать. Член внутри был горячим, живым, он дергался, наполняясь кровью, и ощущать это чувствительной тканью рта было гораздо круче, чем рукой. А еще я представлял себе, что сейчас должен чувствовать Ди, что я надеялся, он чувствует, – и это тоже прошивало острым удовольствием меня всего. Я вспомнил, как мне нравилось самому, немного отстранился и снова насадился. Резко и до упора. Закашлялся, но член изо рта так и не выпустил. Не хотелось.

 Раздавшийся стон был даже менее красноречив, чем инстинктивное, совершенно животное движение бедер – глубоко навстречу, пропихивая головку еще глубже. А вот испуганный вздох и попытка отстраниться означала, что снова включились мозги, и этого я допустить не мог. Крепко схватил Ди за бедра, вжал в стену и стал насаживаться ртом на его член так же быстро и глубоко, как до этого его трахал. Глаза слезились, горло сжималось, дышать было тяжело, но я едва замечал это все. Мои движения тоже были животными, инстинктивными – мне хотелось поиметь ртом его член. Подчинить себе, заставить умирать от удовольствия.

 Наверное, получилось, потому на ногах Ди все же не устоял – начал оседать вниз, изо всех сил вцепившись мне в волосы, но в тот момент сперма уже лилась мне в горло. Я удержал его, подхватив одной рукой под задницу, а другой продолжая стискивать бедро, пока пальцы на моей голове не расслабились, и только потом позволил Ди съехать на пол.