Восстал из пепла Фиванский отряд. История I – Знакомство

– Джон, вставай! – выдохнул я, чувствуя, как становятся влажными ладони – явный признак надвигающейся панической атаки. – Джон!

 Джон, должно быть чувствовал, что что-то не в порядке, но по прежнему не просыпался – только немного ослабил хватку и принялся медленно гладить меня по спине.

 Я буквально чувствовал, как на коже под его ладонями – а главное, на мокром, по-прежнему скользком члене – множатся колонии бактерий и опасных патогенных грибков. Ладони потели все сильней, и подкатила тошнота.

– Джон! – я ненавидел себя за дрожащий голос, но ничего не мог поделать.

 Я тряхнул его со всей силы и даже пнул – так сильно, насколько смог. Вот теперь реакция оказалась мгновенной – Джон взвился, будто не лежал на кровати, а отскочил всем телом от гигантского батута и, озираясь по сторонам, снова навалился сверху. Я понимал, что он хочет закрыть меня от неведомой опасности, проблема была в том, что в данном случае опасность я видел не снаружи, а в нашем соприкосновении.

 Сердце заколотилось о ребра с такой силой, что мышцы на груди задергались в такт, в рваном ритме – то часто-часто, то делая гигантские паузы, когда казалось, что это конец, и нового вдоха мне не светит. Кровь прилила к лицу, между лопатками заструился противный липкий пот, будто до этого его было мало! Перед глазами замелькали яркие точки, в ушах шумело.

 Джон несколько секунд бестолково метался надо мной, затем, видимо, что-то понял – я почувствовал, как отрываюсь от кровати. Тело непроизвольно дернулось, и Джон, вполголоса ругаясь на чем свет стоит, еле удержал меня на руках.

– Сейчас, – пробормотал он, – подожди, немного, мы быстро…

 Я зажмурился и открыл глаза только тогда, когда почувствовал, что стою на ногах, а в затылок и спину бьют тугие прохладные струи. Сердечный ритм стал успокаиваться.

– Сейчас, – снова повторил Джон, – теплее сделаю… – выглядел он одновременно обеспокоенным и очень виноватым. – Прости, – вздохнул он, выдавливая мне на плечи гель для душа. – Я идиот.

 Я поспешно обхватил себя руками, размазывая гель, и принялся намыливаться. И только смыв с себя первый слой пены , сумел ответить:

– Это ты прости. Я совсем псих.

– Ну что ты… – он подался вперед и резко затормозил, будто натолкнувшись на стену. – Я и так-то удивлялся, что так далеко зашло… – он помолчал и с досадой добавил: – Все-таки права была Лара – мужлан как есть. Кончил и отрубился, – он недовольно покачал головой и начал мыться, по-прежнему держась от меня на таком далеком расстоянии, какое только позволяла тесная кабинка.

– Все в порядке, – я взялся за гель и дотянулся до мочалки.

 На этот раз я мылся безо всякого стеснения. И очень тщательно.

 Джон привалился к стенке кабинки и медленно старательно намыливал кожу на груди и животе. Взгляд у него по-прежнему был немного виноватый и настороженный, будто он не знал, как теперь себя вести.

 Я понимал, что для него было дико смотреть, как я намыливаюсь пятый раз, но я ничего не мог с собой поделать.

– Это не из-за тебя, – сказал я ему снова, хотя знал по опыту: не поверит. – Я просто… Болезнь такая есть. Детей от меня лучше не заводить.

 Джон расхохотался в голос. Резко откинув голову, ударился затылком о стенку кабинки, зашипел, растирая ушибленное место и, явно заставляя себя успокоиться, вздохнул:

– Прости, я понимаю, что болезнь – это не смешно, но ты так это сказал… – он покачал головой. – Будто я уже настроился от тебя залететь, – он посмотрел на меня… Пожалуй, именно это – то, как складывались морщинки вокруг его глаз, и то, какое у этих глаз было выражение, – и называется “с нежностью”. – Не боялся бы тебя напугать, снова полез бы сейчас обниматься, – признался он бесхитростно.

 Вместо ответа я притянул его к себе и стал намыливать спину.

– Болезнь – это не смешно, но про детей я как раз пошутил, – я улыбнулся. – Рад, что получилось.

 Джона я намылил всего дважды, но зато обстоятельно. Больше не позволила совесть. Затем мы в четыре руки сменили простыни, и я наконец смог вытянуться на кровати.

– Не представляю, как я буду с кем-то жить, – поделился с Джоном своими давними опасениями. – Как вариант, правда, – раздельные спальни, но кто на такое пойдет?..

 Он посмотрел на меня долгим нечитаемым и невеселым взглядом, погладил по животу кончиками пальцев, а затем поднялся с кровати. Сказал мягко, но весомо:

– Все будет хорошо, – затем на секунду скривился: – Знаю, пошлая фраза заезженная, но… Ладно, – он махнул рукой и направился к шкафу. – Надо бы одеться, может, хоть так смогу вспомнить о работе. И кстати… – он помолчал и добавил в глубину гардероба: – Уверен, чтобы жить с тобой – на любых условиях, каких захочешь – выстроится очередь. И вовсе не из-за денег, – он быстро натянул на себя один из своих безобразных костюмов и развернулся, широко улыбаясь. – Ну что, за дело? – вот только в глазах у него улыбки не было.

– А ты бы смог вот так? – мне ужасно не хотелось его отпускать, даром, что речь шла о моей собственной жизни. – В разных спальнях, моясь по пять раз на дню?..