Восстал из пепла Фиванский отряд. История I – Знакомство

– Халат маленький, – извиняющимся тоном протянул он, и я понял, что не оставил ему выбора. В душе было одно большое полотенце, одно среднее – то самое, что показалось на Стоуне крошечным, маленькое для лица и халат. Который, кстати, и мне был не по размеру – на каких карликов их вообще шьют? – Так, вопрос с качеством кислой дряни мы прояснили, – тем временем заметил Стоун, открывая дверцы бара, – теперь хотелось бы просто воды, надеюсь она здесь найдется, – он вытащил бутылку негазированной, резким движением свинтил крышку и принялся пить прямо из горлышка. Только тогда я заметил, что его кожа все еще была влажной. С волос сбегали струйки воды, а когда он приложился к бутылке, от краешка губ побежала еще одна, но Стоуна, кажется, это совсем не волновало. Как и то, что полотенце на нем едва держалось. – Тебе достать? – спросил он, осушив емкость почти одним глотком.

– Да, давай, – кивнул я и поймал брошенную бутылку. – Спасибо. Мне выйти? – я кивнул на полотенце и тут же понял, что сморозил. – В смысле, я могу в ванной подождать, раз уж в коридор нельзя.

– М? – Стоун прикончил бутылку и точным броском отправил ее в мусорку у двери. – Чего подож… – и только тут, видимо, заметил мой взгляд на его полотенце. И расхохотался – судя по всему, давно хотел это сделать. – Извини, – сказал он отсмеявшись, – я сам в ванной переоденусь, если вид моей голой задницы тебя смущает. Просто… Ай, ладно. Не буду рассказывать тебе всю свою биографию. Но раз нам жить бок о бок еще очень долго, давай сразу обговорим некоторые вещи – членами друг перед другом не машем, я правильно понимаю?

– Лично мне – все равно, – пожал я плечами. – Но я всегда стараюсь не нарушать личные границы и правила приличия без особой… – тут мой взгляд упал на мускулистое плечо, где красовалась аляпистая безвкусная роза. – А впрочем, проехали, – протянул я, не в силах отвести от цветка взгляд. – Валяй, переодевайся.

– Да нет, личные границы – это важно, – возразил он как-то чересчур серьезно. – Это у меня уже фокус сбит в плане приличий, – он отошел к шкафу и на этот раз старался шагать не так широко, как ходил до этого – чтобы полотенце не спало. Он его даже придерживать стал. – Что, сильно отвратная? – спросил он, роясь в своей половине шкафчика. – Татуировка, – пояснил он, не глядя на меня.

– Тебе честно или… смимикрировать? – я мысленно поморщился от собственной формулировки.

 А вот Стоуну она, похоже, понравилась – он развернулся ко мне, улыбаясь.

– Давай уж честно, – попросил он. – От парней не допросишься – ржут или просто хлопают по плечу, говорят “фигня, старик”. А в зеркало как-то не могу нормально разглядеть.

– Кошмарнейшая безвкусица, – выдохнул я раньше, чем придумал как смягчить информацию. – Извини, но такие на обоях рисовали лет пятьдесят назад.

– Обои… – повторил он задумчиво. – А, слушай, вполне возможно. То-то я думал, откуда у него эта мазня. Ладно, – он широко улыбнулся и вытянул из шкафа что-то темно-синее (ткань, судя по оттенку, была натуральной, но этим, вероятно, достоинства одежды, чем бы она ни была, ограничивались), – сейчас выйду – расскажу.

 Я заметил, что белье он либо не взял, либо завернул его в одежду, чтобы я не видел, и искренне понадеялся на второй вариант. Отсутствовал он недолго, а когда вернулся, оказался одет в широченный спортивный костюм. Сидел он на нем так, что я пожалел о своей несдержанности. Не надо было напоминать Стоуну про переодевание – в полотенце он походил на античную статую какого-нибудь героя, а так…

– Насчет розы, – продолжил он прерванный разговор, плюхнувшись на стул и тряхнув мокрыми волосами. – Ты не представляешь, до чего сентиментальный народ уличные бандиты. Главарь той банды, в которой я полгода прожил под прикрытием, всем членам приказывал набить вот это безобразие у его личного татуировщика – чтобы не вздумали обманывать и делать временную. Типа еще одной проверки на верность. Я глянул на образец – я ж все старался подмечать, вот он как раз был на плотной такой бумаге, вполне возможно, из обоев в домике его бабули вырезан. Но нам он это преподносил как красную розу Ланкастеров2, можешь вообразить? У его любимой бабули девичья фамилия была Ланкастер, так он мнил себя потомком. Ну и бабулю любил преданно. Я, разумеется, думал, что сведу это безобразие сразу, как только посажу заботливого внучка, вырезавшего полрайона, но Картер – это начальник моего отдела, напарник мой бывший, – так вот Картер попросил повременить. Мою личность так и не раскрыли, может, придется вернуться однажды под личину. Ну, мне-то, честно говоря, без разницы, что у меня там на спине – бывшей, вроде, нравилось, хотя вкус у нее, – он брезгливо дернул уголком губ.