Восстань и убей первым

Но самый большой успех ожидал «Моссад» в 1960 году, когда израильские оперативники выследили Адольфа Эйхмана – одного из главных архитекторов и исполнителей «Окончательного решения» – гитлеровской политики по уничтожению евреев, который к тому моменту уже десять лет жил в Буэнос-Айресе под именем Рикардо Клемент.

Немецкий судья и прокурор Фриц Бауэр, занимавшийся расследованиями геноцида евреев, отчаявшись в возможности привлечения нацистских военных преступников к суду в Германии, организовал утечку собранной им информации об Эйхмане в «Моссад». Когда сотрудник» Моссада» пришел поговорить с Бауэром, тот оставил его в своем кабинете одного с лежавшими на столе секретными документами об Эйхмане[156]. Израильтянин понял Бауэра и скопировал необходимые детали.

Бен-Гурион дал Харелю добро лететь в Буэнос-Айрес во главе большой команды[157]. Премьер был полон решимости поквитаться с Эйхманом, которому присвоили кличку «Диббук», что на иврите означает «злой дух», который может вселиться в живого человека. Цель операции была не столько в том, чтобы отомстить отдельной личности, какими бы вопиющими ни были ее преступления. Бен-Гурион приказал Харелю и его команде не ликвидировать Эйхмана физически, что было бы самым простым вариантом, а выкрасть его и привезти в Израиль для предания суду. Цель состояла в том, чтобы пробудить во всем мире сочувствие и укрепить неизбывную память о холокосте посредством демонстрации преступных деяний одного из его главных исполнителей.

В операции приняли участие десятки оперативников «Моссада» и сотрудничавших с ними. Некоторые сменили по пять паспортов различных стран. Они рассредоточились по нескольким конспиративным квартирам по всей аргентинской столице.

11 мая команда собралась возле автобусной остановки, на которой человек по фамилии Клемент выходил из автобуса каждый вечер в 19:40 и пешком преодолевал небольшое расстояние до дома. В тот вечер автобус пришел, но Клемент не появился. Группе было приказано ждать до восьми часов, и если этот человек не появится, прекратить операцию, чтобы не возбуждать подозрений.

В 20:00 оперативники уже начали сниматься со своих позиций, но Рафи Эйтан, командовавший на месте, решил подождать еще немного. Через пять минут, когда Эйтан уже намеревался отступить, к остановке подъехал еще один автобус. Из него вышел Клемент и зашагал по направлению к дому. При этом одну руку он держал в кармане.

Цви Мальхин среагировал первым. Он боялся, что Клемент что-то заподозрил и хочет достать пистолет, поэтому вместо того, чтобы, как планировалось, обхватить его сзади и потащить в машину, Цви Мальхин толчком сзади сбросил Клемента в придорожную канаву и прыгнул на него сверху. При этом Эйтан и еще один оперативник оказались сзади. Клемент закричал, но вокруг не было никого, кто бы его услышал. В течение нескольких секунд его скрутили и бросили на заднее сиденье автомобиля. Находившийся в нем Цви Аарони по-немецки сказал Клементу, что если он будет делать глупости, его просто застрелят.

Эйтан стал искать отметины на теле Клемента, которые безошибочно подтвердили бы, что это и есть Эйхман. Он легко нащупал шрам под мышкой, где обычно эсэсовцам делали татуировки. Что касается шрама от операции по удалению аппендикса, которая была аккуратно задокументирована в досье на Эйхмана в СС, здесь возникла проблема. Эйтану пришлось расстегнуть на пленнике ремень и залезть рукой ему под трусы, при этом машина неслась вперед, а пассажиров сильно бросало из стороны в сторону. Однако в конце концов Эйтан обнаружил шрам и воскликнул: «Zeh hoo! Zeh hoo», что на иврите означало: «Это он! Это он!».

Глаза у Эйтана и Мальхина сверкали в темноте. Они пожали друг другу руки и пропели несколько строк из «Песни партизан», которая была написана в честь евреев, сражавшихся против нацистов в лесах, и заканчивалась словами: «Наш марш выбивает послание: мы здесь».

Эйхману ввели транквилизаторы и отправили в Израиль на самолете авиакомпании El Al. Суд над ним, состоявшийся в Тель-Авиве, привлек беспрецедентное внимание мировой общественности, а выступления большого количества свидетелей напомнили миру о зверствах холокоста. Эйхман был приговорен к смерти и повешен. Тело кремировали, а пепел развеяли над морем.

Даже скудные сведения об обнаружении и поимке Эйхмана придали «Моссаду» авторитет безжалостной и профессиональной разведывательной службы. К середине 1962 года Харель считался в израильском разведывательном и оборонном истеблишменте сильным руководителем[158].

Бен-Гурион получил все, чего хотел.

Несмотря на заслуженную славу, ведомство Хареля оставило без внимания страшную угрозу, которая зрела буквально по соседству.

5 Как будто небеса обрушились на наши головы