Восстанавливая равновесие

А ещё Эрик Берндт познакомился в курительной комнате с личным секретарём Нумы Алессандрос, худощавым молодым человеком с немного вытянутой вперёд шеей, будто он постоянно опасался пропустить важное сообщение или слух. Его звали странным именем Декéр, с ударением на второй слог, и отдающей запахом церковного ладана фамилией Игнасиус. Секретарь производил впечатление призрака, тени, но тени отнюдь не глупой, со своим мнением, на котором, впрочем, не настаивал. Говорил он приглушённо, вне зависимости от ситуации, и смотреть прямо в глаза собеседнику не любил. Эрик отнёсся к этому равнодушно – какое ему дело до странностей секретаря? Они довольно долго беседовали в тиши курительной комнаты и заключили некое соглашение. В руки Декера Игнасиуса перешёл приятно тяжёлый конверт. В обмен Эрик Берндт рассчитывал знать расписание дня kyria Нумы, как только оно будет занесено на бумагу. Что она планирует делать, где с ней можно будет пересечься и поговорить, желательно, убедив оказать ему определённую помощь. Постройка отеля в курортном городе Протарас, а затем сети бунгало в Айя-Напе для более молодых отдыхающих было важным этапом в развитии бизнеса Эрика. Начав с родной Скандинавии – первый отель всего в пять этажей был построен одиннадцать лет назад в пригороде Осло, Берндт понемногу расширял границы своего бизнеса в Европе – Германия, Франция. Часть построенных отелей он включал в свою сеть «Уайлдорф», налаживал грамотный менеджмент и, убедившись, что у управляющего хватает ума не воровать, продвигался дальше на юг. Некоторые отели продавал под другие торговые марки, если ему казалось, что прибыль не окупит затрат на поддержание контроля. Он решительно отказался от Великобритании, не испытывая энтузиазма в отношении британской налоговой системы. Проигнорировал не имеющие перспектив Албанию и Македонию, построил в прошлом году отель в Черногории, прямо на крутых скалах над морем, и присматривался к нему, но в итоге принял решение перепродать отель сети Iberostar – их предложение было более чем щедрым.

Кипр как туристическое направление выглядел весьма многообещающим. Количество отдыхающих, которым законодательство острова предоставляло льготные условия для въезда, росло с каждым годом, побережье застраивалось, а в правительстве Республики Кипр всё упорнее ходили слухи о присоединении к старушке Европе. Приехать в лазурному морю Кипра станет легче, чем отправиться на побережье собственной страны, если у неё есть таковое.

Два дня подряд Игнасиус исправно присылал ксерокопию расписания. Во вторник незнакомый курьер привёз в отель, где снимал номер Берндт, письмо на его имя. Оно было написано от руки, несмотря на повальное увлечение компьютерами, твёрдым, без завитушек почерком.

«Уважаемый сэр,

считаю необходимым проинформировать Вас, что господин Декер Игнасиус оказал любезность Детскому благотворительному обществу общины Паралимни, пожертвовав пять тысяч долларов на его нужды. Сожалею, однако отныне он не в состоянии быть Вам полезным…»

Эрик выругался.

«Тем не менее, учитывая, что денежными средствами для вышеуказанного пожертвования обеспечили господина Игнасиуса именно Вы, мой новый секретарь получил инструкции информировать Вас о моём участии в мероприятиях на территории Кипра.

Искренне Ваша, Нума Алессандрос».

Что за женщина! Интересно, пытала она беднягу секретаря, чтобы он выдал информацию, или обошлась своим великолепным взглядом, снимающим заживо мясо с костей? Глупое, переполненное рефлексами тело Эрика отвечало на этот взгляд моментальной эрекцией, из-за чего он оба раза пропускал более половины благотворительного мероприятия. Не то чтобы он их мало повидал…

Эрик вздохнул, сложил письмо, намереваясь хранить в папке «Личное», и отправился в душ. Думать о глазах госпожи Нумы тоже оказалось опасным…

Глава 16

Письмо было подписано и отправлено, ничего изменить уже нельзя, а Нума всё испытывала странное томление в области сердца. Она была недовольна собой. Надев простой спортивный костюм, она долго крутила педали велотренажёра в спортзале, потом выпила кофе – ей единственной в семье, озабоченной сохранением стройности, готовили не чёрный кофе без сахара, а мокачино. И растянулась во весь рост на кушетке, придвинутой к окну, так, чтобы целиком оказаться в объятиях солнечного света. Впервые за семь лет после окончания её нелепого брака Нуму взволновало внимание мужчины. Мужчины, который не был Дитрихом. Её бывший светловолосый муж до сих пор посещал Нуму в кошмарах, она размышляла, с кем он сейчас, молит ли эту женщину родить ему ребёнка, которого не захотел иметь от неё. Скорее пустыня зацветёт…

Нума мрачно усмехнулась. Пусть фон Груец будет рад, если не стал импотентом в ночь проклятия. В тот миг Нума ненавидела его почти так же сильно, как и сейчас.