Восстание

«Бум-бум-бум-бум»! Она наводила прицел точно и метко, быстро перемещаясь между мишенями, ликвидировав до десяти человек за пять секунд. Ляха всегда была нашим грозным глазом и планом «Зет», над которым мы никогда не имели власть. Только у Ляжки было право активировать тактику «Красной Звезды», потому что именно она становилась массовым убийцей – ярлык, который никто из нас не хотел на себя цеплять.

А мы продолжали защищать Красную Звезду, паля вдаль, ориентируясь подсказками Фелин.

– Мягкое кресло, клетчатый плед…

Уже «Четырнадцать» горело в углу мигающей иконки, обозначающей активацию режима Ольги.

– … не нажатый вовремя курок.

Ляха в стиле роботизированных автоматических боевых систем, или попросту пулеметные турели РАБС, установленные по внешнему периметру базы и отстреливающие зараженных, водила винтовкой по левому флангу, потом по правому, потом в центре, потом быстро перезаряжала магазин и снова возвращалась туда, куда ее посылала Фелин, высчитывающая мощь вражеской атаки.

– Солнечный день – в ослепительных снах!

Знаменитая песня Ляжки, перевод которой не все мы знали хорошо, но слова которой знали наизусть, всегда обозначала безопасность, точно мамина колыбельная. Тихий голос Ляжки напевал грустную мелодию, а русские слова добавляли драматизма – русский язык всегда казался мне набором магических заклинаний.

Ляжка пела не только для себя, как средство, успокаивающее нервы и дарящее концентрацию во время снайперского обстрела, она пела для всех Падальщиков, слушающих ее русский призыв воевать за свободу и остатки человечности в наших душах, она напоминала нам всем о тех живущих на базе матерях, отцах и детях, которые Генералитет решил возложить на жертвенный алтарь ради собственного выживания.

Ряды защитников Красной Звезды неуклонно редели, враги, пусть даже слепые в белом тумане, отслеживали нас по ярким искрам разрезающих воздух пуль, пущенных из разгоряченных дул. Но никто не смел обнажить Красную Звезду, тут же прикрывая ее собственной грудью в образовавшейся бреши.

Иконка уже мигала цифрами сорок три и заставляла верить в победу все реже звучавшими автоматными очередями со стороны противников. Нет, нам не победить сегодня, но, если нам удастся устроить передышку хотя бы на пять минут, мы выиграем драгоценное время для наших ребят внутри Зон.

И вдруг противник затих.

Истерзанное громкими звуками, хлопками ухо не сразу обратило внимание мозга на этот внезапно появившийся неестественный факт: тишину посреди поля боя. Мы рефлекторно продолжали стрелять туда, где еще секунду назад видели врагов, и лишь спустя мгновение поняли, что бойцы вдруг резко исчезли из виду, прекратив обстреливать нас. Нет, они не были мертвы, они все затаились за баррикадами, стенами, дверями, остановив всякое сопротивление нашему напору, словно добровольно сдавались после часа стрельбы.

– Что происходит?

– Почему они больше не стреляют?

– Куда они подевались?

– Тихо! Они все еще здесь!

– Да! Но почему они прекратили огонь?

– Их что-то остановило.

– Приказ! Им отдали приказ прекратить огонь!

– Но почему?

Мы перешептывались друг с другом, потому что казалось, что в наступившей пугающей тишине противник мог услышать даже стук наших сердец.

Сероватый туман из бетонной пыли и растворяющегося газа создали плотную атмосферу вокруг, из-за которой ничего не видно. Только Фелин и помогала ориентироваться в этом тихом мире посреди токсичных облаков.

– Ляжка, это из-за тебя?

– Они тебя испугались?

– Что-то я сильно в этом сомневаюсь, – ответила Ляжка своим сержантам.

– Калеб, пожалуйста, скажи, что вы добрались! У нас тут непонятная хрень происходит! – надрывно прошептал Лосяш, тоже страшившийся неадекватного поведения бойцов Крайслера.

«Режим ожидания: сто два гражданина…противников не найдено…», – горели красные слова Фелин, чьи биоматематические алгоритмы вычисляют врагов по наличию оружия в руках, нацеленного на ее хозяина.

– Мы внутри штаба! Начинаем заключительную фазу! – прозвучал отчетливый голос Калеба.

Мы все с облегчением вздохнули. Что бы сейчас ни произошло, уже не имеет значения. Наша главная миссия выполнена, а как разрешиться нынешний бой можно смело вручать Крайслеру в руки. Как и было задумано, и похоже этот момент неумолимо настал.

Моя интуиция заколыхалась, точно побеспокоенные ветром колокольчики на веревке. Он дул как-то зловеще и угрожающе в наступившем необъяснимом безмолвии и спокойствии, как если бы мы резко попали в параллельный мир, где все солдаты Крайслера вдруг вымерли в одну секунду. Почему они сбавили пыл? Что их остановило? Что за приказ им отдал Крайслер? Глупо перестать сопротивляться! Они же понимают, что наши припасы на грани! Они не могут отдать нам вход в Зону! Только не Крайслер!

И в следующее мгновение я горестно признал правоту своей интуиции: нам их не одолеть.