Восстание

– Вообще-то по телефону я не смогу. Я эту трубку у горничной купил. Не факт, что их тоже не слушают. Я сейчас приеду, такси вызову и приеду.

– Такси не приедет… – сквозь всхлипы проговорила Катя. – В городе погромы, беспорядки, никто никуда не ездит, все боятся.

Кирилл задумался, прикусив губу.

– Извини, а ты не сможешь ко мне подъехать? Я же не могу на служебной машине.

– У меня машину сожгли, – будничным тоном поведала Катя.

– Как… сожгли?

– Анархисты. Ворвались во двор и всё сожгли, что стояло. Тут же элитный дом, они думают, что все жильцы – чиновники, воры… – плач возобновился. – А я сама купила, я заработала, я три года копила!

Кирилл в этот раз слушал терпеливо и с состраданием на лице. Даже, кажется, у самого глаза на мокром месте были.

– И дедушка ещё куда-то делся. Позвонил раз только, в самом начале, сказал из города уезжать, и сам пропал. Хотя… подожди. Уезжать… – отведя душу, Катя собралась. – У меня же ключи от его гаража есть, тут недалеко. Машина у него старая, но должна быть на ходу, он на ней почти не ездил: выдали ещё в советское время, а он стеснялся привилегий. Я постараюсь, диктуй адрес.

– А я не знаю точно, мы ночью ехали, где-то по Рублёво-Успенскому шоссе, коттеджный городок, часа три по пробкам добирались.

– Дааа… там их миллион, этих городков.

– Кать, ты езжай, а я на шоссе просто выйду. Будешь подъезжать – позвони на этот номер, там найдёмся. Что за машина-то?

– «Волга» старая, с круглыми фарами.

– О’кей! – Кирилл сбросил вызов.

Бубня что-то, вероятно, нецензурное под нос, он начал рыться в вещах, пытаясь найти хоть сколь-нибудь подходящее. Но ничего не находилось. Его-то одевали, как депутата, на люди, а не по ночам через заборы лазать.

Наконец, он наткнулся на чёрный мусорный пакет в углу шкафчика для обуви. Сам же и спрятал, чтобы уборщица не выбросила, свои старые вещи: потёртые джинсы и лёгкую тканевую куртку.

Вытерпел он чуть более получаса, хотя, очевидно, Катя была ещё далеко. Кирилл решил выбраться из посёлка заранее. Украдкой вышел из заднего входа коттеджа, обычно используемого персоналом. Огляделся.

На освещённой лужайке перед домом прогуливался охранник с помповым ружьём через плечо. Дождавшись, когда он повернётся в другую сторону, Кирилл зачем-то пригнулся, очевидно, вспомнив компьютерные «стрелялки», укравшие месяцы из его студенческих лет, добежал до двухметрового забора и не без труда через него перелез.

Ещё часа полтора пришлось побродить в ожидании вдоль шоссе, он уже не на шутку разволновался. Наконец, зазвонил телефон, он описал Кате увиденные за время вынужденной прогулки приметные ориентиры, и уже минут через десять показалась раритетная белая «Волга» ГАЗ-24.

Кирилл выскочил чуть не под колёса, отчаянно размахивая руками. «Волга» остановилась, он с удовольствием плюхнулся на переднее сиденье, не сводя с Кати глаз. Она, на удивление, была безо всяких следов рыданий, нарядная, причёсанная и накрашенная. И смотрела на расхристанного депутата Госдумы в перепачканных где-то джинсах игриво, кокетничая и улыбаясь.

Кирилл демонстративно поёжился, обхватив себя руками за плечи.

– Я чуть не околел тут. Ты пару кругов по МКАДу, что ли, сделала?

Катя звонко хохотнула, дотронувшись рукой до плеча Кирилла.

– Ты дурачок, я же должна была привести себя в порядок! – она поправила рукой причёску. – Всё-таки на встречу с молодым человеком еду.

Кирилл откинулся на спинку сиденья, с деланным изумлением покачал головой и закатил глаза.

– Хочешь, покатаемся? – внезапно предложила Катя. – Я тебе покажу, что в городе творится.

Он с готовностью согласился. «Волга» развернулась и неожиданно резво для столь древней техники умчалась обратно в сторону Москвы.

Катя молчала, сосредоточенно руля. В ней боролись противоречивые чувства. Встрече с этим ничем не выдающимся с виду, но очень интересным на самом деле парнем она уже порадовалась. И теперь занимавшие её последние два часа мысли о том, как она будет выглядеть, как он посмотрит, как улыбнётся в ответ она – всё это как-то обидно быстро реализовалось. О чём теперь думать? А о чём тут вообще можно думать в последние лихие дни?!

– Как ты? – сам напросился Кирилл, озабоченный долгой паузой.

Катя, всё так же глядя на дорогу, начала рассказывать, как она, практически без эмоций, как школьник, отвечающий заученный урок.

– А что я? Сижу вашей милостью дома взаперти, жду, когда кончится эта вакханалия. Дед не появляется. Ты пропал. Я одна. Боюсь даже в окно смотреть. Народ потихоньку сходит с ума, все ждут революции, некоторые хотят поучаствовать… – она на секунду замолкла, борясь с подступающими слезами. – А некоторые уже. Участвуют. В магазинчике возле дома убили паренька-продавца, узбека, до смерти забили. Старички, представляешь!

Катя обернулась к Кириллу, слёзы уже текли по лицу, съедая недавно наложенный макияж.