Восстание Аркан

— Ты права, — он опустил голову, — sievā, её час пришёл. Сегодня.

Почему же эти слова не подействовали на меня… сильнее?

— Может, мне пойти с тобой? — спросил он.

Я прикусила губу.

— Бабушка не обрадуется.

— Тогда я постою за дверью.

В гостиной нас встретил Пол, заметно уставший. Наверное, всю ночь с ней просидел. Ещё один камень на душу к уже имеющейся горе. Сколько часов он безвылазно провёл в этой комнате, ухаживая за бабушкой.

— Хорошо, что ты вернулась, Эви. Пора пойти попрощаться.

— Спасибо, что заботился о ней.

И что бы мы без него делали?

— Ну что ты, — Пол почтительно кивнул Арику и удалился.

Я постучалась в дверь и, прежде чем войти, оглянулась на Арика. Он остался в холле, взглядом заверив меня, что никуда не уйдёт.

— Бабушка? — позвала я, переступив порог.

Да, она действительно едва держится. Лежит, прижимая к тяжело вздымающейся груди мои хроники, словно родное дитя.

У меня подкосились ноги; в памяти всплыли воспоминания о том утре в Хэйвене, когда я увидела маму мёртвой. По щекам скатились две слезинки. Я думала, что вот сейчас-то меня точно накроет горем, но этого не произошло.

Бабушка открыла глаза.

— Крыса, Эви, — пробормотала она, — крыса на столе… грызет нити… саламандра пялится на меня из тени… змей обвился вокруг дерева… и душит его корни.

Как за такое короткое время ей могло стать настолько хуже?

— Всё хорошо, бабуля, — я придвинула к кровати стул.

Её взгляд забегал по сторонам.

— Злоба не могла плевать… а Дьявол знал свои гимны. Кубки видят будущее… в чаше с кровью, — она начала бредить ещё сильнее, — только ты способна всё вернуть. Ты должна победить… земля рассчитывает на это. Карты знают это… опасайся Дурака… тёмные дела. Тёмный зов, зовущая тьма.

Это что-то новое.

Когда бабушка начала очередную бессвязную тираду, я взяла её за руку.

— Что ты говорила про Дурака?

— Джокер! Хранитель игры, — она сжала мою ладонь, впившись в неё пожелтевшими ногтями, — ты должна убить Смерть. Он предаст тебя… все они. Смерть меня отравляет!

Я отдёрнула руку.

— Нет, бабуля, не отравляет.

— Он убивает твоего последнего кровного родственника. Крыса! Посланец Смерти. Саламандра. Полуденные змеи в тени. Полночь заберёт мою жизнь!

Ну вот, моё присутствие выводит её из равновесия даже сейчас.

Я потянулась к хроникам, но она лишь сильнее прижала книгу к груди.

— Я хочу почитать тебе, бабуля.

На миг замерев в нерешительности, бабушка наконец разжала руки.

Я положила тяжёлую книгу себе на колени и открыла титульный лист, взметнув в воздух знакомый запах ветхости. Кажется, с тех пор как я листала и иллюстрировала эти страницы, прошли века.

Я начала с вступления:

— Далее следуют истинные и подлинные хроники Нашей Леди Шипов, Императрицы всех Арканов, изыбранной олицетворять Деметру и Афродиту, облекать жизнь, её круговорот и таинства любви…

Чтение подействовало на бабушку успокаивающе. Она закрыла глаза и полностью погрузилась в нескончаемые рассказы об убийствах и предательствах.

Когда дело дошло до «самых славных побед» Императрицы, её губы едва заметно изогнулись, а руки сжались в кулаки.

Я читала несколько часов подряд, пока её грудь не перестала вздыматься. Бабушка отошла в мир иной.

Что-то побудило меня перелистнуть книгу на последнюю страницу. Оказалось, что бабушка добавила несколько новых записей.

Первая:

«Хитрая Императрица обворожила Смерть. Теперь, кроме неё, он не видит никого и ничего. Он даже помог ей воссоединиться со своей Тарасовой, приближая собственную гибель».

Следующая запись:

«Они сводят меня в могилу, но Императрица закрывает на это глаза. Хотя я чётко вижу, что её обманывают. Она не сделает того, что необходимо, поэтому дело за мной.

Им нельзя быть вместе. Она понятия не имеет, что Жизнь и Смерть…»

О чём это она? Что такое «необходимое» она сделала? Последние строчки получились совсем неразборчивые. С ухудшением психического состояния испортился и почерк.

«Эви, я оставила подсказки. Всё не так, как кажется. Полуночные змеи душат корни. Посланец. Ко…»

Последнее слово она не дописала.

И что это? Предсмертный бред? Или зашифрованное предостережение? В растерянных чувствах я закрыла книгу и вложила ей в руки.

Вошёл Арик и, окинув меня встревоженным взглядом, сжал в крепких объятиях.

А бабушка хотела, чтобы я этого человека убила.

Он прижался губами к моему лбу.

— Пойдём.