Восстание Болотникова 1606–1607

В Ржеву Ивана Никитича Салтыкова да Федора Жерепцова.

На Коломну Ивана Михайловича Пушкина»[172].

Сопоставление текста Яковлевской разрядной книги с «Новым Летописцем» не оставляет сомнения в том, что автор «Нового Летописца» строил свой рассказ именно на основе разрядных записей. Перечисленные в росписи города образуют как бы кольцо, окружающее Москву со всех сторон, причем такие города, как Коломна или Можайск, находятся в непосредственной близости от Москвы[173].

Текст Яковлевской разрядной книги подтверждает и достоверность сообщения Исаака Массы о том, что «дороги в Польшу и Ливонию сделались весьма опасными» от разбойников. Действительно, Можайск и Вязьма расположены как раз по основной дороге в Польшу, а Волок Ламский и Ржев — на дороге в Прибалтику.

Перечень городов, названных в Яковлевской разрядной книге, дает возможность конкретно представить себе территорию, охваченную восстанием. Оно охватило, таким образом, самые центральные районы Русского государства[174].

Яковлевская разрядная книга подтверждает и второе известие «Нового Летописца»: о многократной посылке Борисом Годуновым воевод против «разбойников» и о бессилии воевод подавить восстание. Простой перечень воевод, брошенных правительством Годунова на подавление восстания Хлопка, показывает, насколько крупные силы оказались вовлеченными в борьбу. К этому надо добавить, что в числе воевод, ходивших «за разбойники», оказываются такие известные лица, как князья И. А. Татев и Д. В. Туренин, М. Б. Шеин, И. Н. Салтыков и И. М. Пушкин.

Таким образом, уже на своем начальном этапе восстание Хлопка выступает перед нами как движение исключительно крупных масштабов.

Источники очень скудны данными, характеризующими формы, которые в восстании Хлопка приняла борьба холопов, поднявшихся против феодального гнета; они ограничиваются лишь трафаретными фразами о «разбоях» и «разбойниках»[175]. Однако некоторые выводы относительно характера борьбы восставших сделать все же можно.

Под фразой «Нового Летописца» — «в земле нестроении и кровопролитии» скрывается, конечно, вполне реальное содержание, разъясняемое дальнейшими словами летописца о том, что «воры… православных христиан посецаху и грабяху». Что эти действия восставших не были грабежами и убийствами обычного типа, а носили совершенно иной характер — характер расправы восставших холопов со своими господами (которых нетрудно угадать под «православными христианами»), — видно из поведения правительства Бориса Годунова во время восстания.

Выше, сопоставляя рассказ «Нового Летописца» о походе Ивана Басманова с версией об этом же событии, содержащейся в мемуарах Исаака Массы, мы констатировали тенденциозность летописца, пытающегося скрывать то, что рисует в невыгодном свете действия правящих классов во время восстания. Тем не менее даже и в том тенденциозном освещении, в каком история восстания Хлопка дошла до нас в изложении официальной летописи, она достаточно ясно показывает, насколько встревожено было правительство Бориса Годунова во время восстания.

Борису Годунову не удалось подавить движение в самом его начале, и карательные отряды, которые царь «многижда» посылал против Хлопка, терпели поражения один за другим. Это, а также тот факт, что восстание приближалось к самой Москве, заставило Бориса Годунова придать ему особо важное политическое значение и сделать вопрос о борьбе с восстанием предметом обсуждения Боярской думы. Это последнее обстоятельство (специально отмечаемое «Новым Летописцем») показывает всю серьезность обстановки, создавшейся в стране в результате восстания. Восстание Хлопка означало не только полный крах всей предшествующей политики Бориса Годунова по крестьянскому вопросу (напомним, что последний закон в этой области — о даче холопам отпускных — был издан всего лишь 16 августа 1603 г.), целью которой было устранить «в народе волнение велие» и не допустить открытого взрыва классовой борьбы, но и таило в себе реальную угрозу для самых основ социального строя Русского государства.

В этой обстановке решение Боярской думы — послать против Хлопка воевод «с многою ратью» — является вполне закономерным и понятным. Своевременность его, с точки зрения защиты интересов феодалов, показала борьба между Хлопком и ратью Ивана Басманова. Ценнейшей деталью рассказа «Нового Летописца» об этой битве является указание о том, что она произошла «близ Москвы». Сражение между восставшими холопами и царскими воеводами, развернувшееся в самом центре Русского государства, у стен его столицы, должно было оказать огромное воздействие на всю страну, независимо от исхода этого сражения[176].

Ожесточенность борьбы и геройство, проявленные в ней Хлопком и его товарищами, бившимися не на жизнь, а на смерть, — вот те основные черты, которые сохранил в своем рассказе о битве под Москвой «Новый Летописец».