Восстание Феникса

Они исчезли за деревьями. А я поспешил в указанном мне направлении. Вокруг была благодать. Трепетали под легким ветерком желтые клены и осины, под ногами приятно похрустывал гравий. Пахло осенней прелостью и конским навозом. Сплошное умиротворение после стольких дней мытарства и страданий. Я с удовольствием вдыхал свежий лесной воздух, напитанный влагой. Я даже как-то позабыл, что существую нелегально и в кармане у меня чужой паспорт. Вскоре впереди показалась конная площадка. Послышались голоса, ржание. Я прибавил шагу.

Машу я увидел сразу. Ее невозможно было не узнать. Яркая, стильная, с великолепной фигурой и невероятными волосами, длинными, черными, как ночь, прямыми и гладкими, точно шелк, красиво искрящимися на солнце. Она стояла в самом центре площадки и о чем-то говорила с немолодым мужчиной, очевидно инструктором. Я терпеливо прошелся по краю площадки в ожидании, пока она закончит, делая вид, что рассматриваю лошадей. Моя загипсованная рука сыграла мне неплохую службу. Маша заметила меня, в ее взгляде зажглось любопытство. Вскоре она попрощалась с инструктором и не спеша приблизилась ко мне.

– Что с рукой?

Вот так, ни здрасте, ничего. Прямо в лоб – что с рукой.

– Перелом, – коротко ответил я. – Двойной перелом.

– Поскользнулся, упал, очнулся гипс? – Она смотрела на меня с нескрываемой насмешкой. Ее черные брови, не нарисованные, а свои собственные, слегка приподнялись над темными, миндалевидными глазами. Я глядел на нее и думал, что папашка мой полный идиот. Такая баба! Я б за нее жизнь отдал. Пока я сидел, наслушался много историй от лагерных старожилов о таких вот роковых телках. Многие мотали срок из-за красивых злодеек. Я же сам тогда понять их не мог. Как это – убить из-за бабы? Воровать, грабить? Пришить ее любовника из ревности? И вот теперь мне в один момент все стало ясно.

– Нет, – произнес я как можно более сдержанно. – Не угадали. Меня сбросил молодой жеребчик. Необъезженный был, с норовом.

Маша глянула на меня недоверчиво.

– Во-первых, тут нет необъезженных жеребчиков. А во‐вторых, я вас тут раньше никогда не видела.

– Правильно. Это было не здесь, а в Воронеже.

– В Воронеже? – Черные брови слегка сошлись у переносицы. – Вы из Воронежа?

– Да.

– А здесь что делаете?

Мне наконец удалось совладать с собой.

– Это допрос?

Она усмехнулась. Не язвительно, нет, весело и даже дружелюбно.

– Нет. Просто интересно. Не каждый день увидишь на площадке парня в гипсе.

– Как вас зовут? – спросил я.

– Мария. Можно просто Маша. А вас?

– Меня Саша.

– В рифму. – Она снова улыбнулась. – Может, на «ты»?

Тут я понял окончательно, что рыбка клюнула. Не знаю, чем я зацепил эту сногсшибательную красотку, но она явно была не прочь свести со мной знакомство.

– Конечно, давай на «ты», – ответил я.

– Слушай, кофе хочу, умираю. Не выспалась сегодня, жуть. Тут рядом совсем неплохая кафешка. Составишь мне компанию?

Это было как раз то, что нужно. Я с готовностью кивнул. Мы покинули площадку и, перейдя небольшую аллейку, очутились в маленьком тихом палисаднике. На краю участка, за деревьями, стояла деревянная избушка, прохожая на жилище бабы-яги.

– Сюда, – сказала Маша и, заметив мое удивление, прибавила: – На вид не смотри. Кофе тут отличный.

Мы зашли внутрь избушки. В небольшой комнатке стояло всего четыре деревянных столика. За стойкой скучал бариста, парень лет двадцати пяти, весь в наколках и с бритой башкой.

– Привет, Славик, – по-свойски поздоровалась с ним Маша.

– Привет, Мери. Тебе как всегда?

– Да. Двойной эспрессо.

Маша кивнула и уселась за столик у окна.

– А твоему раненому спутнику? – Славик посмотрел на меня с иронией.

– То же самое, – спокойно сказал я.

В кармане у меня помимо паспорта Морозова лежала новенькая бумажка достоинством в пять тысяч, данная Региной как раз на такие случаи. Конечно, я не собирался тратить пять косарей на красотку Машу, хотя наверняка она заслуживала в сто раз большего. Но угостить ее кофе было для меня раз плюнуть.

– Ну, рассказывай, – потребовала Маша, когда Славик поставил перед нами две дымящиеся чашечки.

– Что именно ты хочешь услышать?

– Все. Все о симпатичном воронежском наезднике, которого так жестоко скинул наземь своенравный жеребец.

«А у нее отличное чувство юмора», – подумал я с восхищением. В этот момент я как-то упустил из виду настоящую цель моего визита и то, что Маша могла быть причастна к убийству отца. Все, чего мне хотелось сейчас, – это немедленно поцеловать ее сочные, алые губы и дотронуться до ее ошеломительных сисек, которые не могла скрыть плотная ткань жокейского костюма.

– Рассказываю, – послушно произнес я. – До недавнего времени жил в Воронеже. Там окончил колледж. Работал видеооператором. Увлекался лошадьми. В Москве у меня … – Я чуть не сказал «сестра», но вовремя опомнился. – В Москве у меня двоюродная бабушка. Она учительница. Я решил приехать, пожить у нее. Может, удастся здесь что-то замутить. Неохота в Воронеже торчать всю жизнь. Ну вот. Перед самым отъездом сломал руку. Но все равно поехал.

Маша слушала, не перебивая.

– Ясно. А лет тебе сколько?

– Двадцать один.

Она покачала головой.