Восстание Муканны

На основании всех этих легенд и сказок можно вымазать следующее предположение: занимаясь многими науками по книгам древних авторов, Муканна мог построить в своей крепости на горе Сиям давно известный и странах Востока прожектор, для действия которого применялись сера и другие вещества. Не исключено, что для усиления этого прожектора Муканна окружил его с трех сторон зеркалами, в результате чего получившийся свет, как в люстре, стал в несколько раз сильнее и отбрасывался в разные стороны. Поскольку внутренняя крепость Муканны находилась на вершине горы, вполне вероятно, что свет этого прожектора был виден на большом расстоянии.

Если в действительности все было так, как мы предполагаем, враги Муканны, конечно, не преминули использовать этот факт и изобразить его как проявления черной магии и волшебства, а мусульманские авторы без каких-либо оговорок включили эти россказни в свои сочинения. Что же касается рядовых последователей Муканны, считавших его своим освободителем и предводителем на пути в рай свободы и мира, то они, приписывая ему сверхъестественные средства и не видя его лица, приняли этот прожектор за одно из сотворенных им чудес, за признак присущего ему могущества и сияние его «божественного лика».

2. Решительные бои арабских войск против Муканны на горе Сиям

Пока «люди в белых одеждах» обладали большой силой в Бухаре и Самарканде, арабские военачальники не считали целесообразным, да и не могли атаковать главную крепость Муканны на горе Сиям. Несколько раз они нападали на крепость после того, как самаркандские повстанцы были уже ослаблены, но, не добившись никаких результатов, всякий раз уходили прочь. Одним из таких неудачных походов была описанная нами выше кампания Мааза ибн Муслима и Саида, закончившаяся с наступлением зимних холодов.

Когда в Самарканде и Бухаре «люди в белых одеждах» были окончательно побеждены, а поддерживавшие их тюркские отряды, потерпев поражение, ушли, халиф Махди направил все силы на захват крепости и самого Муканны, назначив в этой войне главным наместника Герата Саида ал-Хараши. Он приказал Саиду построить у горы Сиям жилые дома, дворцы, бани и другие здания, необходимые для постоянной жизни в этих местах, и оставаться там летом и зимой, заключив крепость в кольцо, как камень в перстне.

Саид получил этот приказ халифа после того, как, расставшись с Маазом ибн Муслимом, вернулся в Балх. Здесь он за зиму подготовил все материалы и снаряжение, которые могли понадобиться для выполнения халифского приказа, а весной, придя к горе Сиям, начал строительство и воздвиг там новый город, готовясь к длительному пребыванию в нем со своим войском.

К этому времени в крепости Муканны остались незначительные боевые силы: часть войска повстанцев была уничтожена в боях за Нахшаб, Кеш и Самарканд, а другую часть составляли тюрки, вернувшиеся к себе на родину после гибели Фаллух-хакана. Положение защитников крепости в связи с этим стало ухудшаться: ежедневные схватки уносили все новых и новых воинов, таяли изо дня в день запасы оружия и продовольствия. Хотя Саид также терял в боях своих воинов, он имел возможность взамен убитых получить новые силы и пользовался этой возможностью. Для Муканны же дороги со всех сторон были отрезаны.

Кроме того, заметно изменилось отношение народа к Муканне за пределами его крепости, причем далеко не в его пользу. Причиной тому послужило данное им в свое время разрешение «людям в белых одеждах» грабить имущество каждого, кто не подчинится ему и будет помогать или сочувствовать арабским войскам, а также право убивать сопротивляющихся. Тюркские воины, пришедшие на помощь Муканне по его призыву, воспользовались разрешением грабить непокорных для повальных грабежей. Народ воспринял эти грабежи как прямое осуществление приказа Муканны. Так, Наршахи пишет: «Муканна призвал тюрок и сделал для них позволенными имущество и кровь мусульман. И пришло из Туркестана многочисленное войско в жажде наживы, и грабили они целые области, и убивали, и уводили с собой жен и детей мусульман».

Конечно, не все ограбленные и убитые были арабами; большей частью это были местные жители, для которых религия ислама еще не стала традиционной верой дедов. Большинство из них вначале сочувствовало Муканне и «людям в белых одеждах» и считало Муканну своим освободителем от гнета чужеземцев. Разница между ними и «людьми в белых одеждах» заключалась в том, что повстанцы, будучи отважными людьми, открыто отреклись от ислама и выступили против его представителей, против завоевателей. Они же внешне еще признавали себя мусульманами.