Восстание на Боспоре

Весь в поту, еле придя в себя от изумления, Савмак вышел во двор и рассказал обо всем Атамазу. Тот расхохотался и, скосив глаза, заметил:

– Никогда не угадаешь, за что тебя похвалят и за что накажут. Но, видно, боги за тебя, Савмак. Теперь ты опять попал в случай. Хотелось бы, чтобы и меня сотник отметил за мое благонравие. Ха-ха!..

Часть вторая. Боспор Киммерийский

Глава первая. Будни акрополя

1

Когда умерла умная старуха Камасария, знающие люди так оценили это событие:

– Умерла царица Камасария – умерло царство Спартокидов. Кто продолжит династию когда-то сильных царей? Ее царствующий сын Перисад Четвертый? Но он страдает падучей и от природы не способен к делам государственным.

Впрочем, о царе Перисаде не пришлось долго толковать. Не совершив ничего великого, он умер вскоре после Камасарии во время очередного приступа своей болезни. Остался царствовать молодой, полный задора и самомнения Перисад Пятый. Он наследовал от родителя пустую казну и расстроенное хозяйство Боспора.

Годы детства и беззаботной юности остались позади. Надушенный восточными духами, напомаженный, с завитыми локонами Перисад взошел на трон предков с гордой непринужденностью. На его лице играла снисходительная и высокомерная улыбка божества, знающего себе цену. Только наследственный оловянный холодок в глазах напоминал всем подданным, что перед ними потомок великого Спартока, который уничтожил в свое время Археанактидов и окровавленной рукой взял бразды правления на Боспоре.

Молодой царь окинул свои владения мысленным взором и твердо решил, что теперь всюду дело пойдет по-иному. Он горел жаждой отдавать приказы, властвовать, подчинять своей воле все и вся.

Его слабой стрункой оказалась любовь к показной роскоши и торжественности. Он любил порисоваться перед толпой вельмож, друзей и всех, кто находил приют под широкой крышей царского дворца.

Перисаду казалось, что все эти люди и сама жизнь служат лишь обрамлением его царственного величия. Они лишь ждут его распоряжений, без которых никакое движение вперед немыслимо. В ослеплении представлял, что, как владыка царства, он свободен в своих действиях, а его воля есть наивысший и единственный закон, направляющий жизнь державы, ее смысл и содержание.

Это было печальное и роковое заблуждение, результат неправильного воспитания. Опытные боспорские деятели в доверительных беседах между собою качали головами:

– Молодой царь самолюбив, властен, но слишком переоценивает свои силы.

– Он все твердит, что монархия, по Аристотелю, наиболее нормальный вид власти. Но удивительно не осведомлен о том, как и кто управляет государством. Полагает, что достаточно ему пожелать – и реки потекут вспять.

Любители посмеяться тайком называли его «самовлюбленным Нарциссом».

Первые же шаги на пути царствования неприятно поразили Перисада. Ему показалось, что все тайно и явно противятся ему, не хотят выполнять его указаний.

Окружающая его кучка советников, в том числе Аргот и быстрый в своих действиях Саклей, терпеливо убеждала его не нарушать тех отношений, которые сложились в царстве веками.

– Это же установлено предками твоими, государь! И нарушать законы отцов – значит идти на большие неприятности и неудачи…

– Всякие новшества вредны. Они подрывают твою власть и нарушают порядок в стране…

Были отклонены требования царя создать еще одну наемную дружину из парфян, которая своим блеском украшала бы царскую ставку. Потом его отговорили от большой войны с целью захвата всей Тавриды, дав понять ему, что Боспор еле справляется с пограничными шайками скифских удальцов. Также не удалось ему организовать вторжение «всеми силами» в земли аланов. Саклей мягко, но настойчиво разъяснял задорному царю:

– Аланы – грозное племя, и мы должны жить с ним в мире. Сейчас наш лохаг Пасион воюет по ту сторону пролива с мелкими племенами, что наседают на наши владения в Азии, но тоже не всегда с большим успехом. Боспору надо накапливать силы, улучшить хлебное дело, торговлю, успокоить свой народ, а не развязывать войны, которые означали бы разорение твоего царства.

Начитавшись о походах Александра и все еще чувствуя опьянение от льстивых речей своего воспитателя Зенона, Перисад не мог примириться с мыслью, что ему не дано прославиться на весь мир военными подвигами. Знакомясь с доходами хозяйства и сравнивая свою мощь с силами аланской орды или полчищ таврических скифов, он в изумлении убеждался, что Боспор не великая держава, призванная богами поработить варваров, но всего лишь полуразвалившаяся крепостца, осажденная ратями степных пастушеских народов. Также ему не удалось лично принимать иностранных послов и вести с ними переговоры без совета и решения аристопилитов, то есть властных людей, стоящих вокруг царской особы.