Восстание Персеполиса

- Чтобы пообтесать с тебя немного глупости. Танака сражалась с повстанцами еще до того, как ты родился. Она убила больше людей, чем ты повстречал. Но полковник Танака у нас уже есть. Если бы ее сделали главной, это не принесло бы ничего нового. Надеюсь, эта небольшая встряска сбила что-нибудь с твоих углов, иначе это пустая трата времени для всех нас. У Танаки запланирован вылет через час. Я думаю, ты задолжал ей разговор.

- Да, сэр, - ответил Сингх. Слова усилили привкус желчи у него во рту, но адмирал был прав.

Трехо встал. Встреча закончилась.

- Свободны, Капитан. Позаботьтесь, чтобы Медина все еще была здесь к моему возвращению.

- Принято, Адмирал.

Самым смелым способом было бы отправиться на Бурю. Самым простым, записать сообщение и отправить его через систему Медины, где из-за мер безопасности, было бы простительно не вести разговор вживую. Он выбрал компромисс.

Астерский виски, который кто-то оставил в его старой каюте на Шторме, отдавал кислотой и грибами, но Сингх все равно его выпил. Алкоголь, казалось, наконец смыл последнюю желчь во рту и горле. Он сбросил с себя ботинки, закинул пятки на стол и подождал, пока узел в его груди ослабнет, пусть даже чуть-чуть.

Это должно было быть очевидным с самого начала. Теперь, при взгляде назад, становилось понятно, что единственной причиной, по которой Сингх был рекомендован на пост губернатора, была его абсолютная приверженность видению Высокого Консула Дуарте. И это все, что они хотели от него. Им нужно было взять неопытных истинных верующих, вроде него самого, и забросить их на самую середину озера, а затем надеяться, что их знаний будет достаточно, чтобы доплыть до берега. И все в Танаке: ее высокомерие, презрение к его неопытности, отказ просто принимать его приказы за чистую монету. Все это было именно той причиной, по которой она была передана под его командование. Выкинуть ее в приступе досады было тем видом подросткового поведения, которое они пытались из него выжечь.

И с этим он облажался.

Тот факт, что адмирал Трехо понял, что он сделал это в слепой панике, последовавшей за его первым разом под обстрелом, было и облегчением, и унижением. Вероятно, это была единственная причина, по которой он не был освобожден от командования. Трехо видел что пошло не так, и все еще чувствовал, что Сингху есть что предложить. Что его ещё рано выкидывать в мусорное ведро. Утешительно и унизительно, снова.

Он глотнул еще виски. Это осогрело его горло. Это было лучшее, что он мог сказать об этом. Этого было достаточно.

Еще одна ловушка была впереди. Сингх обнаружил, что может это понять. Он чувствовал внимание Трехо, желающего посмотреть, как он будет выбираться теперь, когда его ошибка была ясна. Адмирал практически приказал Сингху поговорить с Танакой, прежде чем она уйдет, так что ловушка была перед ним. У него была дюжина разных импульсов о том, что ему делать с этим разговором, и он отбрасывал каждый из них, как только он появлялся. Это была его команда. Что ж, ему и пропадать.

Может, было бы правильно быть готовым с честью потерпеть неудачу. Даже если он будет отправлен домой к Нат и монстру, позор будет меньше, если он будет знать, что принял взрослое решение.

Он стянул экран с запястья и расположил его на своем столе.

- Полковник Танака, видео и голос, - сказал он.

- Танака здесь. - сказала она мгновение спустя. На маленьком экране ее лицо сжалось до самых заметных черт. Темные, тяжелые брови. Широкая челюсть. Сплюснутый, слегка смещенный от центра нос. Она выглядела опасной и злой. Наверное, сейчас она была и той, и другой.

- Полковник, - сказал Сингх, стараясь держать свой тон ровным и официальным. Он думал, что в целом преуспел. Звонок, чтобы завершить некоторые тривиальные бюрократические детали.

- Губернатор, - сказала она, с тем безэмоциональным аффектом, которого он только что пытался достичь.

- Я говорил с адмиралом Трехо о вашем переводе. Он сказал, что рад перевести вас на командную позицию на "Бурю", и я не сделал ничего, чтобы отговорить его от этого.

- Спасибо, что не пытались завалить мою карьеру, - сказала она без благодарности. Тот факт, что она не сказала: "Пошел нахер, сопляк, ты не смог бы причинить мне боль, даже если бы хотел", был признаком максимальной вежливости.

- Я хочу, чтобы вы знали, что я признаю, что в моем эмоциональном состоянии после нападения, я принял несколько плохих решений, не в последнюю очередь из которых, было отстранение вас от командования.

Повисла пауза. Долю секунды, но она была.

- Серьезно? - сказала она. Большие брови поднялись на миллиметр.