Восстание против современного мира

Там, где изображаемые женщинами сущности не только хранили естественные обычаи и законы, отмщали кощунство и карали за злодеяния (от северных норн до эриний, Фемиды и Дике), но также были посредниками в передаче дара бессмертия, нужно признать как раз эту высшую форму, определяемую в общем как деметрическую. Эта форма связана с целомудренными символами дев и матерей, зачавших без мужчины, или с богинями растительного плодородия и зерновых —такими, как Церера. [626] Между деметрическим и афродитическим типами существует подлинная противоположность. Ее можно связать с обнаруженной в дальневосточных странах противоположностью между «Чистой землей», где живет «Западная женщина», и подземным миром Эмма-о. В эллинской традиции мы встречаем противоположность между символом Афины и символом горгон, с которыми они сражается. Тип Серебряного века и, скорее всего, период первой атлантической цивилизации характеризовала чистая и мирная деметрическая духовность, изображаемая как свет луны. Исторически, однако, это была уже не изначальная духовность, а уже продукт трансформации. [627] Реальные формы гинекократии развились в тех местах, где символ стал реальностью; ее следы могут быть найдены в наиболее древнем субстрате многих цивилизаций. [628] Как листья не рождаются один от другого, а растут на ветке, таким же образом и мужчина производит жизнь, но именно женщина порождает ее. Сын не увековечивает расу, а лишь ведет индивидуальное существование, ограниченное временем своей земной жизни. Реальная продолжительность существует только в женско-материнском начале. Отсюда, как следствие, центром и основой законов народа или семьи была женщина как мать, а наследование шло по женской линии. [629] И если мы перейдем от семьи к обществу в целом, мы придем к структурам коллективистского и коммунистического типа. По отношению к единству происхождения и к материнскому началу, для которого все являются детьми, aequitas становится aequalitas; устанавливаются отношения вселенского братства и равенства; утверждается сочувствие, превосходящие все границы и различия, и тенденция делиться всем, чем обладаешь, ибо все это есть дар Матери-Земли. И если во время праздников почитания хтонических богинь (даже в относительно недавние периоды) и возвращения людей к великой Матери Жизни (не без возрождения оргиастического элемента, свойственного низшим южным формам) все люди чувствовали себя свободными и равными, кастовые и классовые различия переставали действовать и даже могли переворачиваться; и были широко распространены общая вольность и наслаждение промискуитетом —во всем этом слышен отголосок именно этого мотива[630] .

С другой стороны, так называемое «естественное право» и общий промискуитет, свойственные многим диким племенам тотемического типа, прежде всего южным (Африка, Полинезия), вплоть до так называемого славянского мира, почти всегда указывают на типичный контекст «цивилизации Матери» —даже там, где матриархат не был обнаружен и где мы находим не смешанные разновидности изначальной северной цивилизации, а остатки теллуризма, свойственные низшим аборигенным расам. В различных описаниях более ранних эпох, включая Золотой век, встречается общинная тема вместе с идеалом общества, не знающего войн, свободного и гармоничного. Но это вызвано простой ошибкой принятия относительно недавней памяти за более давнюю. «Лунная» тема мира и общины в натуралистичном смысле имеет мало общего с темами, характеризовавшими первую эпоху[631] .

Как только мы устраним это непонимание и вернем их на свое место (не к Золотому веку, а Серебряному, к эпохе Матери, ко второй эпохе), сохранившиеся у большого количества народов вышеупомянутые воспоминания, касающиеся изначального мира —спокойного, без войн и разделения, общинного, близкого к природе, —станут весьма важными для подтверждения вышесказанного.