Восстание святого

Я постучал пальцем по деревянному подлокотнику своего кресла, размышляя о том, не поддаться ли мне ей в последний раз, позволив ей сделать единственную вещь, которая, казалось, немного облегчит ее состояние. В конце концов, она многим пожертвовала, поддержав меня в моей вендетте, которая в итоге затронула и ее.

— Ладно, — неохотно согласился я. — Но, если я увижу эту чертову башню, я сожгу эти карты.

Елена улыбнулась, и я уже мог видеть, как ее нервы немного успокоились. С другой стороны, мне это ни капельки не нравилось. Образ этой чертовой башни, витающий в моей голове, был тревожным.

Положив колоду карт на стол, она подвинула ее ко мне пунцовым наманикюренным ногтем. Кивком она призвала меня продолжать, но, когда я потянулся за картами, она положила свою руку поверх их.

— Подумай обо всем, что сейчас происходит. Подумай о Миле, о своем отце, о себе.

Это не было указанием. Это было предупреждение, она призывала меня не относиться к этому легкомысленно. Раздраженный и не в настроении, я полез за картами, когда Елена снова остановила меня.

— Закрой глаза, Марчелло. Сосредоточься. Пусть твоя энергия направляет тебя.

Я поджал губы и сузил глаза. Как будто недостаточно было убедить меня сделать это, ей пришлось подтолкнуть меня еще чуть дальше.

— Хорошо. Но это в последний раз, Елена. Я серьезно. — Я вздохнул и закрыл глаза, чтобы очистить мысли. Мои пальцы коснулись колоды карт, и пока я пытался думать о своем отце, матери, своей жизни, единственный образ, который возникал перед глазами, это лицо Милы. Ее губы, ее зеленые глаза. Ее слезы. Я видел каждый контур ее лица, длинные пряди локонов касались ее щек. Но прежде, чем я успел изгнать ее из своих мыслей, я уже разделил колоду на три части.

— Хорошо. — Елена вытащила верхнюю карту из каждой колоды. — Прошлое, настоящее, будущее, — пробормотала она, ее голос был мягким и спокойным.

Она на секунду замерла, прежде чем перевернуть первую карту слева.

— Пятерка Кубков, — пробормотала она, и я взглянул на карту с изображением мужчины в черном плаще.

— Что это значит?

— Тише.

Мой взгляд метнулся к ней, но она продолжала игнорировать меня, полностью сосредоточившись на второй карте.

— Король пентаклей.

— Король. Мне нравится, как это звучит.

— Тише!

— Господи Иисусе.

Елена потянулась за последней картой, но на этот раз закрыла глаза, положив ее рядом с остальными, и перевела дыхание.

Она посмотрела на карту.

— Мир.

— Что все это значит?

Взгляд Елены нашел мой, и она указала на первую карту.

— Пятерка Кубков. Твое прошлое наполнено горем. Печалью. Болью.

Я передернулся.

— Ну, не думаю, что это откровение, не так ли?

— Это также то, что поставило тебя на путь, по которому ты идешь сегодня.

— Опять же, Елена. Не откровение.

Она провела пальцем по второй карте.

— Король пентаклей. Ты собираешься достичь большого успеха, получить то, чего давно хотел.

— Вот это откровение. — Я усмехнулся. — Мне нравится эта карта.

— Она не только о мирских вещах или давней мести. — Ее глаза смягчились, и голос тоже. — Она может иметь значение и в любви. Это твоя подарочная карта, Марчелло. Скорее всего, это то, что ты уже нашел, то, что у тебя есть в данный момент. — Ее губы приподнялись. — Или, возможно, кто-то, для кого ты станешь королем и любовником.

Я нахмурился.

— Я знаю, на что ты намекаешь, тетя Елена. Но уверяю тебя, эта карта не символизирует ничего, кроме моего успеха, я наконец-то получил то, к чему стремился все это время. Месть. — Я проглотил еще один глоток бурбона. — Любви для меня никогда не будет ни в картах, ни в жизни.

— Никогда не говори никогда, Марчелло.

— Я говорю никогда. — Я встал. — Я устал. Я иду спать.

— Есть еще одна карта, Марчелло.

— Неважно. Проследи, чтобы Мила что-нибудь съела.

— Мир. — Она повысила голос, и я замолчал. — Твоя будущая карта — Мир.

Заинтригованный, я повернулся к ней лицом.

— И что это значит?

Она постучала по карте одним пальцем.

— Новые начинания.

— Звучит многообещающе. — К этому моменту я уже не мог скрыть сарказм в своем голосе. Уровень моего раздражения достиг такой отметки, что, наверное, оно было размазано по моему лицу.

Елена продолжала держать палец на карточке.

— Брак.

— Что?

— Брак подобен рождению, это одна из самых чистых и простых форм нового начала.

Я провел рукой по волосам.

— Опять же, ничего удивительного, ведь мы оба знаем, что женитьба на Миле в моем будущем. Хватит с меня этой ерунды. Я иду спать.

— Твое нынешнее путешествие скоро закончится, — сказала она мне вслед. — Все пройдет полный круг, и новое начало не просто возможно, оно неизбежно.

Я поднял руки вверх.

— По-моему, звучит неплохо.

— О чем ты думал, Марчелло? Когда ты разделил карты, чье лицо ты увидел?

Я надулся и сжал губы в тонкую линию.

— Моего отца, — соврал я.

Елена улыбнулась, словно знала что-то, что мне еще предстоит узнать, и подняла одну за другой три карты.

— Ты можешь лгать окружающим, Марчелло. Но ты не можешь лгать мне.

— Спокойной ночи, Елена.

— Помни, что пятерка кубков может быть твоим прошлым, но это не значит, что твое горе не будет определять твое будущее.

Я выскочил за дверь и пробормотал: